11.09.2014 в 18:46

Пишет  Симбелин Ф. Тук:

Ох ты ж!
Пугает скорость, с которой всё это произошло. Если ты не в машине, не в доме - не успеть убежать или как-то спрятаться. Да и куда тут спрячешься? Вон, фонари с корнем выворачивает, шифер по листику снимает...

Это в Башкирии, город Янаул. Налетел ураган, разметал всё и тут же ушёл. Каких-то десять минут и всё. Голубое небо. И полнейший хаос.
www.yaplakal.com/forum2/topic911204.html

Кому лень идти по ссылке, короткое видео с регистратора.

@темы: Честно стырено

---

С Днём Рождения, Crazy crazy Kate !

@темы: Честно стырено, ПЧ

---

Я таки оставлю здесь эти фоточки, ведь зачем-то ж я их делала...
Дело было во Вроцлаве, мои спутники отправились в один из соборов, а я, поскольку решила посещение таковых отменить ради удобной одежды перед долгим переездом, была в коротких шортах, и гуляла на улице в одиночестве. Набрела на тротуар, на котором каждые несколько метров была установлена памятная табличка о событиях истории города. Не каждой таблички смысл был ясен, но некоторые весьма понятны - например нашествие монгольских кочевников в 1241, присоединение к Австрийской империи и именование Бреслау с 1526, чума 1633, вероятно железнодорожное движение 1842, постройка грандиозного Центрального вокзала 1913, наводнение 1997, и, пока последняя в ряду - Евро-2012.
В общем, пусть будет.

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж, Дорога

---

А я ненавижу осень. Всей красоты - на пару-тройку дней, зато вокруг всепоглощающий холод и обострение одиночества. При взгляде на чужое тепло всё внутри покрывается острой коркой льда. Жить вообще незачем, единственный смысл - мои короткие путешествия - отодвигается на какое-то неопределённое будущее... Лишь необходимость платить по счетам заставляет выползать на работу из своей норы...

@темы: Жызнь

---

Воистину, "алкоголь не помогает найти ответы, но помогает забыть вопросы".....

@темы: Жызнь

---

Иногда приходится сталкиваться с мерзостной частью своей личности, нос к носу, и это не прогнать, и всё, что я могу сделать - теперь-то я уже наученная годами и мудрая - это давиться собственным ядом и держаться подальше от того, кому он предназначен... Да и вообще от всех... Блин, я привыкла к повседневной серости и пустоте, внезапный приступ депресняка пришиб меня существенно... Всё не так, вся не та...
"...будто Бог меня задумывал из железа,
а внутри зачем-то сухая трава..."(с)

@темы: Жызнь

---

04.09.2014 в 06:16

Пишет  Скрёб-поскрёб:

Чёрная церковь
- Россия, - любила повторять бабка Арина, - держится на трёх китах: Боге, Сталине и железных дорогах. Как сталинскую зону закрыли, так и ветку железнодорожную, что к зоне вела, бросили. А как дороги не стало, так и часть России, что от неё кормилась, померла.

В словах старухи была доля истины. Этот суровый таёжный край колонизировался в буквальном смысле: где появится колония строгого режима, туда и змеятся рельсы, там и цивилизация. Вглубь болот прокладывали путь зеки-первопроходцы, а по сторонам дороги возникали посёлки и целые города.

В 34-ом от железной дороги Архангельск-Москва отпочковалась ведомственная ветка, не обозначенная ни на одной схеме. Вела она далеко на Юг, в закрытую тогда зону и заканчивалась станцией 33 - в народе прозванной Трёшки. На Трёшках находился исправительно-трудовой лагерь, в котором бабка Арина во времена молодости была поварихой. Обслуживающий персонал лагеря проживал в рабочем посёлке Ленинск, но Арина поселилась южнее, в рыбацкой деревушке у полноводной реки Мокрова. Там живёт она по сей день с мужем Борисом, хотя и река уже не та, и лагеря больше нет. После того, как Трёшки закрыли, лагерный район опустел. Ветку за ненадобностью частично демонтировали, Ленинск, как и десятки других поселений, обезлюдел. Сегодня в рыбацкой деревне живут три человека: Арина с мужем да старичок Кузьмич, их единственный сосед.

Тайга жадно пожирает брошенный кусок цивилизации. Зарастает мхом да кустарником дорога. Долгие зимы рушат пустые домики в посёлке. Трёшки ушли в лес, загородились стыдливо сосняком и лиственницей. Воплощенный в бесчисленных колониях Сталин канул в вечность, унеся за собой безымянные железнодорожные полосы.

- Вся надежда, что Бог удержит нашу Россию, - шепчет Арина, под Россией подразумевая себя, деда Бориса и Кузьмича, забытых на околице Родины стариков.

А Мокрова бежит серебряным шнурком, впадая где-то в Северную Двину, и никуда не впадающие рельсы проглядывают под зеленью.

- Бог, говоришь, - качает головой Борис, показывая жене очередной улов.

Раньше в Мокрове рыбы водилось видимо-невидимо, и Борис тянул полные сети своими сильными загорелыми руками, а Арина любовалась, какой он у неё крепкий и красивый. Силы и в восемьдесят не покинули Бориса: мышцы молодецки выступали под дубленой кожей, когда он доставал улов. Но рыбы с тех пор в Мокрове поубавилось. А в последнее время попадались какие-то калеки: то карася достанет слепого от рождения, то корюшку с костяными наростами на голове.

- Гляди, - показывает Борис и вовсе странный экземпляр, вроде краснопёрка, но прозрачная вся, кости видно сквозь желейные бока и глазных впадин не предусмотрено никаких. - Мутант, едрить его!

Арина ругает мужа за такие слова:

- Нечисть к ночи не поминай! А рыбу сожги, крестясь.

Борис подшучивает над недалёкой старухой, но улов бросает в костёр и крестится исподтишка.

А за Мокровой поднимается синим пламенем лес, и где-то в его недрах, в ядовитом болотном тумане стоит Чёрная Церковь.

- Что вы знаете про Чёрную Церковь? - спрашивают стариков гости из Архангельска, принимая у Арины тарелки с ухой. Уху она делает из консервов, не доверяет больше реке.

В двухтысячных они сюда зачастили - субтильные городские юноши и девушки с огромными рюкзаками и огромными фотоаппаратами. На арендованных «нивах» они приезжают в тайгу, чтобы запечатлеть брошенные города. Сталкерами себя кличут, да знают ли что про жизнь в мёртвой таёжной зоне?

Их маршрут обычно пролегает через Ленинск в Трёшки. Там и правда есть на что посмотреть. Арина, когда поясница не хватает, ходит на место бывшей работы ежевику собирать. В лагере всё осталось как раньше: покидали его в спешке, никому из расформированного конвоя не хотелось задерживаться здесь. Бараки гниют, нары в них гниют, потерявшие ценность бумаги гниют, учебки и медсанчасти гниют. Скоро-скоро Трёшки станут перегноем, рухнут, как рухнула старая караульная вышка, и ничего не останется, лишь тайга.

Щёлкайте фотоаппаратами, пока можете, бледные городские дети.

Сегодня на ужин их трое пришло: два мальчика и девочка, красивая, как актриса из кино забытого. Туристы всегда заходят в посёлок, поглядеть, что это за рыбаки живут на окраине мира, почему не уехали вместе с остальными. Удивляются, узнав, что на всю деревушку три старика осталось. Арина с Борисом их радушно принимают, и Кузьмич в гости приходит. Он хоть маленько из ума выжил, но молодежь любит.

Дети показывают трофеи: пожелтевшие розыскные карточки, подобранные в Ленинске, фотографии Трёшки (на одной видна столовая, где работала Арина). Стариков больше интересует жизнь в Архангельске. Путин, Медведев. А Ельцин умер уже. Если даже Ельцин умер, что останется завтра, кроме тайги и болот?

Борис родился в Южанске, самом крупном населённом пункте на пути безымянной ветки. Сейчас там проживают человек триста, но всего десять лет назад это был обычный провинциальный город с достаточно развитой инфраструктурой. В 96-ом там даже газету выпускали – «НЛО» называлась. На всё СНГ выходила. Знаете, какие темы тогда в моде были: снежные люди, пришельцы, ерунда всякая. Народ в перестройку Солженицинами накушался, хотелось фантастики лёгкой. Вот «НЛО» и удовлетворяло запросы. Статьи там печатались одна другой глупее, но попадались и исключения. Именно в «НЛО» опубликовали забытую историю о Чёрной (или по-другому, Болотной) Церкви, и именно оттуда о ней знали гости Бориса.

Но он-то жёлтую прессу не читал, он про Церковь и её Архитектора с детства слышал. В Южанске про неё тогда все слышали.

- Не слышал я ни про какую Чёрную Церковь, - качает головой Борис, а сам на Кузьмича смотрит, глазами показывает, чтоб он молчал. Кузьмич дурной, но понимает, что детям про такое говорить нельзя, и только сопит расстроено. Про Путина хочет разговаривать, про перспективы их края: а вдруг Путин заново лагеря построит, и жизнь наладится, и, как раньше, по брошенной дороге поезда поедут. Кузьмич бы им руками махал и дудел бы, как паровозный гудок…

- Но, как же, - настаивает красивая девочка – Лиза её зовут. - Мы давно этой темой интересуемся, в Южанске были. Вот, посмотрите.

И она протягивает старику ксерокопию документа, написанного от руки красивым почерком с ятями и упразднённым «і». Документ обозначен, как доклад, и датирован 1866 годом.

«Судом рассматривалось дело крестьянина Григория Петровича Своржа, 1831 года рождения, русского, крещённого, проживающего в городе Южанске, Архангельской губернии. Указанный крестьянин был взят под стражу по подозрению в убийстве настоятеля Михайловского храма города Южанска, отца Иннокентия, в миру – Саввы Мироновича Павлицкого, убитого зверским способом в ночь на 1 мая текущего года на пороге храма. В ходе расследования подозреваемый признал свою вину и рассказал, что убил отца Иннокентия топором с целью завладения церковным имуществом. Жандармам, указавшим на отсутствия грабежа в составе преступления, пояснил, что не взял из храма ничего, ввиду сильного испуга от содеянного. Учитывая чистосердечное признание подсудимого, суд постановил заковать его в кандалы и ближайшим временем отправить на каторжные работы в Сибирь пожизненно».

Ниже: дата, подпись судебного пристава (инициалы неразборчивы).

Арина читает доклад вместе с мужем, заглядывая ему через плечо. Мурашки бегут по коже. Оба вспоминают далёкий 79-ый год и белозубую улыбку Павлика.

Павлик – Паша Овсянников – был им как сын, хотя знакомы они были меньше года. Его, старшего лейтенанта, перевели в Трёшки из Архангельска за диссидентские разговорчики. Тридцатилетний красавец, обладавший недюжим интеллектом и собственным взглядом на мир, возглавил лагерный конвой. Вот уж не думал Борис, что сойдётся с вертухаем, а с Пашей сдружился сразу же и накрепко. От ужасов лагерной жизни сбегал лейтенант на выходные к Мокрове удить рыбу. Так они познакомились, так Паша стал добрым гостем в их доме.
Мутантов в 79-ом в реке не водилось, поезда шли мимо густонаселённых берегов, зеки валили лес и прокладывали дорогу вглубь таёжных массивов, а Борис и Паша собирались за штофом водки обсудить политику да прессу. Интересовали лейтенанта и северные легенды, коих немало знал старший товарищ.

Арина любила Пашу, видя в нём сына, которого Бог ей не дал. Она никогда не говорила об этом вслух, но вину за смерть лейтенанта возлагала на супруга. Кто дёрнул его за язык, заставил рассказать про Церковь? Известно кто. Тот же, кто надоумил душегуба Своржа эту Церковь построить.

Женщина закрывает глаза и слышит паровозный гудок… и шум далёкой стройки, и рёв грузовичка, спускающегося к рыбацкому посёлку со стороны Ленинска.

- Эй, старый! - кричит она. - Прячь антисоветскую пропаганду! НКВД едет!

- Ох, дожились! - шутливо отвечает помолодевший на тридцать лет Борис. - Слава Партии, есть заначка Бухарина!

Овсянников входит в дом, кланяется хозяевам. У него ямочки на щеках и глаза голубые, как Мокрова в апреле. Только сегодня в них затаилась тревога, и задумчивая морщинка легла меж бровей.

Он снимает шинель, садится за стол.

Уж не приключилось ли чего? - думает Борис.

- Приключилось, Борис Иваныч, приключилось.

Побеги в Трёшках случались нечасто, тем более в 79-ом, когда вместе с государственным режимом смягчился и режим заключённых. Да и раньше бегали одни самоубийцы: бегать-то здесь особо некуда. Ежели на восток, в Архангельск или, там, Южанск, поймают в три счёта. А к Вологодской области, в тайгу смысла и того меньше. Дед Бориса говорил, что архангельские болота прямо в ад идут, что глубина их непостижима. Ерунда, конечно, однако утонуть в трясине проще простого. Потом, медведи, волки, кикиморы – тайга полна разным зверьём. Заключённые и при Ежове с Берией считали, что расстрел лучше, чем сгнить в лесу. А тут такое – побег!

Борис справедливо полагал, что за последнее время вохра совсем обленилась, переложив свои обязанности по охране зеков на природные условия края. И вот итог, вчера перед отбоем обнаружили нехватку двоих рецидивистов.

- Мы, - Паша говорит, - до рассвета подождали, а только небо порозовело, пошли на восток. В октябре проверка из Москвы, не хватало нам такого конфуза. Взвод пошёл, там, где рельсы заканчиваются, разделились по трое.

- Через Пешницу пошли? - спрашивает Борис. Пешница – так называлось когда-то село за станцией, его, когда Боря маленьким был, лесной пожар уничтожил, да так и осталось пепелище.

- Через Пешницу и вглубь. Где Мокрова мельчает.

Борис присвистывает: далеко зашли. В памяти всплывают истории стариков про духов леса, про кикимор с болотницами, про церковь Своржа.

А Паша рассказывает. Шёл он с двумя подчинёнными, палкой прощупывал почву на предмет топи. Выбирал такой маршрут, какой выбрал бы, будь он беглецом. К девяти утра наткнулся на прогнившие деревянные сваи, что в былые времена поддерживали мост. Моста нет, а эти почерневшие бивни остались. И возле них следы недавнего привала. Попались, голубчики.

По свежим следам повёл Паша свою группу дальше. А потом… потом…

- Ты, Паша, рассказывай, ничего не скрывай. И не бойся глупым показаться. Ужель птицы петь перестали?

Паша удивлённо вскидывает брови: откуда знаете?

- Да как же, пятьдесят лет здесь обитаю. Кое-чего про тайгу нашу слышал.

- Да, - продолжает Паша, - птицы замолчали. Будто пластинку кто-то выключил. Резко так. И потемнело, словно сумерки уже. Мне не по себе стало, но я от ребят скрыть пытаюсь, хотя вижу, и они смущены. Вокруг сосны, торфяник. Мысли о смерти в голову лезут. И ещё чушь всякая. И это… перекреститься захотелось.

Член партии опускает глаза смущённо. Он, наверно, и креститься-то не умеет, а вот, захотел. Потребовалось.

- Стыдиться нечего, - твёрдо говорит Борис, - я в детстве туда по грибы ходил. И креститься хотелось, и в монахи постричься. Нехорошее место, Павлик, очень плохое. Если зеки твои пропали, не найдёшь. И искать не стоит.

Лейтенант молча смотрит в окно, на тайгу за Мокровой, а потом негромко говорит:

- Так мы нашли. Нашли.

И впрямь нашли – недалеко от моста разрушенного, на природной залысине посреди леса. Одного мёртвым, другого абсолютно сумасшедшим.

- Бывает ли такое, чтоб человек за одну ночь с ума сошёл? - спрашивает Паша. - Да ладно, человек – Михайлов, бандит, каких свет не видел. Он в Омске дюжину людей зарезал, и ничего, психика не расстроилась. А тут…

А тут рецидивист Михайлов задушил товарища по побегу Челядинова, набил полные уши болотного ила (и себе, и трупу) и сел посреди поляны дожидаться конвоиров.

- Ещё и пел при этом! - подчёркивает ошарашенный Овсянников.

- Что пел? - не из праздного любопытства уточняет Борис.

- Да, может, и не пел, а просто повторял: «бом, бом, бом»… Но нараспев так… На нас никак не прореагировал. Глаза стеклянные, в одну точку смотрит и талдычит своё. Мы его под белые ручки доставили в лагерь. Он сейчас в лазарете связанный, что с ним делать - ума не приложу. Мои орлы тоже молодцы – едва заставил вернуться за Челядиновым. Борис Иваныч, я вот думаю, может, они ягод каких съели, что крыша у них поехала?

- Тут не в ягодах дело, - отвечает Борис. - Ты, Паша, про Чёрную Церковь слышал?

- Не слышали мы ни про какую церковь, - отвечает Борис детям в 2009 году. - Ближайшая церковь в Южанске. Раньше в лагере было что-то вроде молитвенного домика – будка такая с иконой. Но она в девяностых сгорела.

Кузьмич прячет глаза, когда красавица Лиза обводит присутствующих пытливым взором.

«Не верит, - понимает Арина, и тоска пронзает её сердце. - Истину ищут, бесята, а истина-то в болоте на дне».

- Вы не могли о ней не слышать, - произносит Лиза. Она явно главная в их троице. Парни молчат, смущённые её наглостью, - вот здесь о ней писали.

Девушка достаёт из рюкзака потрёпанную газету со статуями острова Пасхи на обложке. Южанское «НЛО» за 96-ой год.

Борис хочет ответить, что подобный мусор не читает, но его сбивает выражение Лизиного лица. С какой мольбой, с какой надеждой смотрит она на него.

- Я эту статью в детстве прочитала, - говорит девушка. - В девять лет. И так мне эта история врезалась в память, что когда мы с ребятами начали сайт про аномальные явления верстать, первое, что в голову пришло, написать о Болотной Церкви. Я все архивы облазила, всё, что можно, нашла. Здесь она была, возле Трёшки. Но где именно? Где?

Борис разворачивает газету, шелестит жёлтыми страницами. На развороте статья с громким названием «Таёжное чудо».

Старик пробегает глазами по строчкам: «Чем занимался Сворж в ссылке, никто не знает, но доподлинно известно, что через 13 лет после убийства батюшки он вновь появился в Южанске. Живой и очень страшный».

О том, что Григорий Петрович Сворж вернулся, в Южанске слышали. Его даже видели несколько раз: заросшего бородой до самых глаз, постаревшего, будто почерневшего кожей. Он-де ночевал по оврагам, питался на базарной помойке. Сдавать жандармам его не стали. Люди полагали, что человек, который пешком прошёл от Сибири до Южанска, свой ад уже перенёс и мучить его сверх того не по-божески. Была ещё одна причина: жуткий взгляд чёрных-пречёрных глаз каторжника. Связываться с ним не хотели. Поговаривали, что из ссылки он сбежал не один, и что товарищами своими в пути питался. Поговаривали, что за грязными усами он скрывает клыки. Да мало ли чего поговаривали. В конце концов, Сворж недолго пробыл в Южанске. В 1880 году (ему тогда было почти пятьдесят) ушёл на восток, и след его затерялся ещё на несколько лет.

Всплыло имя Григория Петровича в середине восьмидесятых девятнадцатого века. По краю прошёл слух, будто на болотах за Пешницой поселился страшный как черт мужик, и будто строит он там дом.

- Не дом он строит, а дворец! - говорили сельские жители. - Уже три этажа возвёл, самостоятельно!

- Из чего ему строить? - не верили скептики. - Не иначе в Вологде гвоздей закупил?

- Без гвоздей строит! - клялись первые. - Из коряг, из окаменевших деревьев да грязи. А по ночам ему строить караконджалы помогают.
Караконджалами в народе называли спутников Лиха Одноглазого, рогатых безобразных тварей.

- Вот что! - вступал в разговор взрослых веснушчатый мальчуган. - Я на болотах ягоду собирал, собственными глазами стройку видел. Нет там никаких караконджал. А Сворж есть. Косматый, злой. И то, что он строит, верно, только это не дом, а церковь. Чёрная она, что стены, что крыша. По бокам её балки подпирают – брёвна сосновые. Вся она неровная, неправильная, жуть берёт. С купола ил стекает, а на маковке заместо креста перекрученная коряга. Я, как увидел, сразу оттудова дёру дал!

И вновь пошли слухи от Пешницы до Южанска, про Церковь Болотную Чёрную, хоть её саму мало кто видел. Не потому, что пряталась она, а из-за страха людского разумного на грешное дело смотреть. Но были смельчаки, и подтверждали они: Церковь существует.

- Ну и что! - отмахивались упрямые скептики. - Согрешил человек, теперь вот грехи замаливает, храм для лесных зверюшек строит.

- Не для зверюшек, а для хмырей болотных. И сам он уже на человека не похож: лает, на четвериках скачет да, знай, бока своего уродства глиной смазывает.

Но какой бы невидалью ни была болотная стройка, глаза она не тёрла, ибо оставалась скрытой в таёжной чаще. И Архитектор (как прозвали каторжника) к людям не захаживал. Шли годы, Церковь превратилась в местную страшилку, обросла вымышленными подробностями, вроде икон с рогатыми мордами и трона внутри (для самого Лиха). В 18-ом году людям было не до фольклора. Гражданская война докатилась и до самой тайги. Интервенты захватили Архангельск. Потом, в 20-ом, пришли большевики, и неожиданно даже для местных жителей один архангельский комиссар вспомнил про Болотную Церковь.

Борис опускает глаза вниз газетной страницы на фамилию автора статьи.

- Почему бы вам не расспросить этого Павлухина В.А?

Он искренне надеется, что некий Павлухин В.А. давно мёртв и не сможет послать детей туда, куда сам Борис когда-то послал лейтенанта Овсянникова. Он удивляется, когда Лиза говорит:

- Мы хотели его разыскать, но оказалось, что автор «Таёжного чуда» погиб. Незадолго после выхода этого номера Павлухина разорвала его собственная овчарка.

- Случается, - стараясь скрыть эмоции, бубнит Борис.

- Может быть, вы вспомните? - просит девушка. - В детстве вы наверняка слышали эту историю. Большевики хотели использовать Церковь в антирелигиозной пропаганде, показать народу, до каких извращений дошли богомольцы. Они отыскали храм Своржа, но что случилось потом?

Потом…

Потом был 79-ый год, водка в граненых стаканах, сало и чёрный хлеб, закат на пиках сибирских елей и ещё живой Паша Овсянников…

- И что же, нашли большевики эту Церковь?- спрашивает Паша. А Борис продолжает рассказывать историю Своржа и не замечает, как горят глаза слушателя. Как жадно внимает он каждому слову.

- А то. Их местный мальчуган провёл. Комиссары как увидели плод многолетних трудов мастера-отшельника, так и побагровели от ярости. Всякое желание агитировать пропало. Одно желание осталось: стереть с лица земли богомерзкое сооружение да поскорее. Они-то все умерли вскоре, красноармейцы эти, но мальчик-проводник прожил долго и говорил, что старшой их плевался и кричал, мол, уничтожить немедленно. Порешили они вернуться с пулемётами и издалека Церковь расстрелять.

- А чего ж не сжечь или взорвать?

- Того, что к самой Церкви они дороги не нашли. Будто из самой топи она росла, так что только издалека смотреть и можно. Они притащили доски, сколотили помост на берегу. Уже приготовились стрелять, как вдруг из лесу выбежало что-то похожее на большого пса. Ну, это им так показалось, на самом деле, то был старик, только уж больно неухоженный, заросший и чёрный. И передвигался он, как пёс.

Рассказывают, зыркнул дикарь на советскую власть глазищами горящими - и шасть в Церковь. Лишь внутрь зашёл, как постройка покачнулась, заскрипела чёрными брёвнами и вмиг исчезла. Утонула в болоте, только рябь над кривым крестом пошла. Не в кого стрелять красноармейцам, пошли они домой. А затем и умерли один за другим, кто от чего.

- Враки!- горячо восклицает член партии Овсянников. - Где такое видано, чтоб здание на трясине стояло!

- Тише, тише, - шепчет Борис, косясь на дверь. Не хочет, чтоб жена услышала, какими он байками тешит гостя. - Не враки, а легенды. С легенд спроса нет, и доказательства им не нужны, и этот ваш реализм. Мне дед рассказывал. Я тебе рассказал.

- Хотите сказать, что это было на том месте, где мы беглецов нашли.

- Нет. Много глубже. Это сейчас тайга начинается за Пешницей, а в 20-ом там ещё Мокрова текла. Оттуда и остатки моста. Я там в детстве гулял, вопреки родительским наставлениям. Отец, узнав, журил, а бабка прям порола. Порола и повторяла: «Хошь болотные колокола услышать, пострел?»

Паша спрашивает про колокола.

- Это тоже часть легенды. Как Церковь в болоте утонула, так из топи по ночам колокольный звон раздаётся. Мол, за старания, бесы подарили Своржу колокол, кто его звон услышит, тот разума лишится. Старики запрещали в тайгу ходить, чтоб ненароком на проклятое место не напороться. Но это, как ты понимаешь, тоже выдумки.

Борис подливает лейтенанту водку.

- Погодите, Борис Иваныч. Не хотите ли вы сказать, что Михайлов услышал звон болотных колоколов?

Паша спрашивает так серьёзно, что Бориса охватывает смутное беспокойство.

- Да ну, - нарочито весело отвечает он. - Говорю же тебе, если и была Церковь, то намного южнее. И вообще, какая Церковь Болотная, когда наши спутники бороздят космос?

- Фольклор не из воздуха возник! - спорит Лиза, возвращая старика в сегодняшний день. - Существовала она, вы нам просто дорогу показать не желаете, ведёте себя с нами, как с детьми. А у нас всё оборудование имеется, и по болотам нам ходить не впервой.

- Фу-ты, ну-ты, заладила! - злится Борис. - Если б существовала она, сюда бы давно туристы нагрянули, разобрали бы её на сувениры. На месте Трёшки построили бы ларьки, чтоб торговать уменьшенными копиями.

Кузьмич радуется этой мысли, свистит, как паровоз, но никто не обращает на него внимания.

- Вычитали глупость и сами глупостью занимаетесь! - заканчивает Борис гневную тираду. Арина гладит его по плечу: «Ну, не надо, они не собирались тебя обидеть!»

Лиза, виновато потупившись, извиняется.

- Мы так надеялись, - говорит она.

А в памяти Бориса возникает Паша. Красивый, молодой. Смотрит он на старика пытливо и говорит:

- А я, Борис Иваныч, недавно был в тайге.

- За грибами, небось, ходил? - спрашивает непонятливый Борис. Он слишком сосредоточен на поплавке и про Церковь совсем забыл. С тех пор, как он рассказал о ней товарищу, прошёл месяц.

- Я на том месте был, где мы беглых нашли.

Удочка едва не выскальзывает из рук Бориса:

- Это ещё зачем?

- Ну, как же. Интересно мне стало. Михайлов-то так в себя и не пришёл, вынуждены были его в область конвоировать. Пускай, нет там ничего, но причины для его безумия быть должны. Научные причины. Может, газы какие, может, акустика особая.

- Научные! - восклицает Борис. - Нет там никакой науки, и соваться туда нечего!

- Нет, вы послушайте! - мягко возражает Паша. - Принимали ведь раньше обычное болотное свечение за болотных духов! Называли его свечками покойников, считали, что это древние призраки клады стерегут. А теперь мы знаем про возгорание метана, радиоактивные осадки, фосфоресцирующие организмы! Стало быть, и другие мифы объяснимы с научной точки зрения. И про колокол ваш тоже!

Борис, бросив удочку, спорит, убеждает, умоляет друга оставить затею, не приближаться к болотам, и тот вроде соглашается…

Вроде…

- Ты что же, старый болван, Павлику про Церковь рассказал?! - кричит Арина, вернувшись с работы. - Он у всех в лагере о ней спрашивает, ко мне в столовую с расспросами заходил!

- Да я так, байку травил, - бурчит Борис. - Не веришь же ты в самом деле, что она там до сих пор?

И жена качает головой и пьёт настойку от сердца, и Мокрова течёт и течёт вдаль.

А Пашки в феврале не стало. Пропал без вести, как его ни искали, не нашли. Известно лишь, что он незадолго до исчезновения в областную психбольницу ездил, Михайлова навещал.

Течёт быстрая Мокрова вдоль живописных берегов. Течёт параллельно ей старая железка, укутанная травой и мхом. Жёлтый и зелёный цвета правят в этом краю всеми своими оттенками. И вдруг - брошенная изба чёрным пятном посреди луга. Остов трактора с ещё сохранившейся синей краской на ржавых боках. Потом болота, всё ещё крепкие железнодорожные мосты, покосившиеся семафоры. Устремляются рельсы сквозь заросли лиственницы, а за ними целый посёлок: десятки заколоченных домов, деревянный клуб с провалившейся крышей, пожарная часть... Некому больше здесь жить, нечего охранять. Дальше на юг пожираемая тайгой, похожая на покусанное яблоко колония. Перекрытия крыш вывороченными рыбьими рёбрами торчат над бараками. Кое-где ещё сохранились стёкла. Над оврагами гниют мостки, огороженные ржавыми решётками. Тронешь железо - превратится в труху, как обратился в труху смысл бодрых, но лживых лозунгов, развешенных то тут, то там. За Трёшкой нет ничего. Ничего человеческого.

Весной 89-го приснился Борису сон, будто кто-то в избу стучит посреди ночи. Он двери отпирает, а на пороге Паша. Шинель насквозь мокрая, лицо белее белой глины, а под глазами тёмные круги.

- Где же ты был столько лет? - ахает Борис, впуская гостя в избу.

Входит Паша. Походка у него странная, ноги не гнутся, и пахнет от него болотом, и тина с шинельки свисает. Но ведь это Пашка! Пашка вернулся!

Борис кидается на кухню, режет хлеб, наливает в стопки водку. Гость, скрипя суставами, садится за стол. Берёт ломтик ржаного. Нюхает.

- Всё это правда, - говорит он грудным булькающим голосом и смотрит на старика пронзительным взглядом. - Про Своржа и колокола.

Он накрывает хлебом свою стопку и произносит тихо:

- Ты, Борис Иваныч, меня найди. Там несложно. От старого моста на север. Сам всё поймёшь. Только ищи меня на Пасху. На Пасху болотным колоколам звонить запрещено. Никто тебя не тронет. Как найдёшь, сам поймёшь, что делать.

Засим он встаёт и тяжело уходит к дверям.

- Пашенька, подожди, я Арину разбужу! Она за тобой каждый день плачет, пусть хоть краем глаза на тебя посмотрит.

Но гость уходит, не поворачиваясь, и Борис просыпается в холодном поту.

На Пасху он взял у соседа мотоцикл с коляской и поехал на юг, ничего не сказав Арине. Оставил транспорт в Пешнице, оттуда пешком. В одной руке лопата, в другой – багор. А в голове все байки, что он когда-либо слышал. Про желтолицего болотняника, пугающего грибников вздохами да всхлипами. Про кикимор, заманивающих путников в трясину криками о помощи. Про болотных криксов, запрыгивающих на спину и катающихся на человеке верхом до первых петухов. А ещё про хитрых лесавок, уродливых шурале, злыдней и хмырей…

А вокруг, куда ни глянь, топи; и чёрные столбы деревьев стекают с зелёных крон, и колышется ряска над смертельными ямами. Ягод – видимо-невидимо, и слышны голоса тетеревов, глухарей, пищух, неясытей. А потом нет голосов. Нет птиц. И хочется побежать назад, но Борис не сворачивает, на ощупь идёт через тайгу.

Сегодня Пасха. Сегодня нечисти на земле делать нечего.

Пашу он нашёл. Паша лежал на изумрудно-белом покрывале кислицы, почерневший, но не разложившийся за десять лет. Чёрная выдубленная кожа облегала высушенное лицо, перекрученные кисти торчали из рукавов шинели. А шинель мокрая насквозь, хотя дождей не было уже месяц. Значит, раньше он лежал в болоте, где кислород не мог разрушить ткани, где холод и сфагнум законсервировали его труп, обратили в торфяную мумию. И лишь недавно кто-то достал Пашу из болота, чтобы Борис придал его земле.

Хоронили лейтенанта рыбаки из посёлка. Никому в Ленинске не сказали. Там никого уже не осталось, кто помнил бы Овсянникова, а родных у Паши не было. Кроме Арины с Борисом. Не хватало, чтобы, узнав о мумифицированном трупе, в тайгу нагрянули учёные. Нет в тайге науки. Чёрная Церковь есть, а науки нет.

- Простите нас, - говорит Лиза, пряча в рюкзак злосчастную газету. - И спасибо за угощение.

- Вы нас простите, - смягчается Борис. - Мы здесь совсем от людей отвыкли. Сколько лет втроём кукуем.

Гости собираются, благодарят за уху. Испортившаяся атмосфера вновь налаживается. Кузьмич достаёт из кармана горстку конфет «Холодок» и протягивает Лизе. Улыбается. И вдруг, впервые за весь вечер начинает говорить:

- Это ещё что! Это разве невидаль! Вот была война, фашисты землю забирать пришли! Весь народ советский встал супротив. И звери встали, и птицы. И все существа встали. И домовые, и банники, и лесавки с водяными – все на войну пошли. Сталин отряд сформировал из нечистой силы, и она с фашистами сражалась, вот как было. Банники их камнями раскалёнными били, лесавки в топь заманивали. Леший с пути сбивал и прямо на мины вёл. Здесь это было, у нас. Не зря на гербе нашей Архангельской области Святой Архистратиг Михаил в лазуревом вооружении с червленым пламенеющим мечом и с лазуревым щитом, украшенным золотым крестом, попирает черного лежащего дьявола. Низвергнут лукавый, фашисты низвергнуты. Лишь болота остались. Чёрт, когда мир создавался, похитил у Господа кусок земли, съел да выблевал. Вот и болота получились. А вы говорите, невидаль.

Все смотрят на Кузьмича удивлённо, а потом Лиза произносит своим красивым голосом:

- Ну, нам пора. А Церковь мы и сами найдём. Тайгу с ног на голову поставим, но найдём.

И долго потом смотрят старики, как арендованная в Архангельске «нива» поднимается по склону от рыбацких избушек, делает поворот и уносится в строну Пешницы.

- Так тому и быть, - вздыхает Борис. - Вы Церковь найдёте, я – вас найду.

Арина крестится и заставляет Кузьмича перекреститься, но тот гудит, как паровоз, и машет птичьей лапкой вслед исчезающему автомобилю.
Вот уже двадцать лет подряд ходит Борис на Пасху в тайгу. В этот день отдаёт болото по одной своей жертве, выкладывает её аккуратно на покрывало кислицы, чтоб старик забрать мог. Раньше легче было, а нынче он совсем дряхлый стал. Порой до сумерек волочит труп по лесу. Все они под ольхой похоронены, недалеко от посёлка. Пашка первый был. Сейчас там маленькое кладбище. Двадцать торфяных мумий.
Борис, когда ещё почта до них доходила, выписывал журнал «Дружба народов» и прочёл в одном из номеров стихотворение Александра Блока:

Полюби эту вечность болот:
Никогда не иссякнет их мощь.
Этот злак, что сгорел, - не умрет.
Этот куст - без истления - тощ.

Теперь, закапывая очередную мумию, он читает блоковское стихотворение вместо молитвы, и Кузьмич сопровождает чтение паровозными гудками сложенных в трубочку губ:

Одинокая участь светла.
Безначальная доля свята.
Это Вечность Сама снизошла
И навеки замкнула уста.

Однажды он и Лизу похоронит: почерневшую, скорченную. Если до Пасхи сам не помрёт.

И мерещится ему болото, где под ряской, под трёхметровым слоем утрамбованных трупов лосей, росомах, волков, лисиц, белок, бурундуков, стоит Чёрная Церковь. И горят в её оконцах бледно-голубые огни – свечи покойников. И ждёт она, что однажды опоздает старый Борис, не успеет до окончания Пасхи из леса уйти.

И мощь её никогда не иссякнет.

Автор: Максим Кабир

@темы: Честно стырено

---

Вроцлав.

Вроцлав был внезапным и долгожданным одновременно. В смысле, что его не было в программе и на заезд в него было мало шансов. Но я надеялась до последнего, и наши победили, мы-таки приехали...) Вроцлав был довольно малолюдным, учитывая часов десять утра. Вроцлав был весьма оживлённым - при том, что день ещё не разгулялся, в заведениях уже сидели завсегдатаи и туристы, открывались лавки и магазинчики, мимо которых мы пролетали на крейсерской скорости, чтобы пересечь весь старый город... Но таки ухватили с моими барышнями по первому горячему и божественно вкусному трделнику, слопали на ходу...)
И, конечно, Вроцлав был местом фотоохоты на местных гномов, которые будут у меня отдельным постом...
Вроцлав был солнечным, тёплым и необыкновенно красочным, о чём могут свидетельствовать ниже приведённые фотографии... И вообще он запал в душу...

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж, Дорога

---

Прага. завершение.

Ну и чем же можно было занять пару часов свободного времени после того, как нас отпустили на все четыре стороны и велели собраться на Вацлавской площади перед Национальный музеем...
Я поняла, что толком не погулять, да и без понятия, в первый раз тут, сколько времени займёт путь. Так что сделала главное, что больше всего хотелось. Залезла на башню с часами Орлой!!
Ну я не я буду, если упущу возможность забраться куда повыше и окинуть взглядом весь город.
Туда ведёт вход из другого здания, лифт, лестницы, переходы, и снова лифт в самой башне, полностью прозрачный...* *
А наверху толпятся человечки и плюют смотрят на других человечков, толпящихся внизу.
Ещё же сверху каждый час подаёт сигнал трубач. Как в Кракове. Так что наверху обнаружился милейший юноша, флегматично втыкающий в телефон, пока не наступает нужная минута, после чего он достаёт золотую трубу и играет на ней над площадью, как раз после механического представления часов...
И вот мои любимые фоточки - Прага с высоты птичьего полёта.















Пороховая башня, ещё не фигурировавшая в моём рассказе...


И ещё разок трубач, напоследок... ^ ^


А дальше - сборная солянка из выхваченного в объектив по дороге.
Липы. Нет, ЛИПЫ!!! Они огромные, и цветы у них огромные, и пахнут они просто одуряюще... С ума сводят...




Очень аутентичная картина...


Синагога.




Танцы на Староместской.


Просветлённые ребятки...


Торговые ряды... Ох, хорошо, что на это времени не было...


Тут я, каюсь, немного затупила. Спустившись с башни Ратуши, я вчесала в сторону места встречи. Одна ж была, поднапряглась...) И почему-то думала, что я иду по Целетне в сторону Пороховой башни. А её всё нет и нет... А на самом деле я пошла куда более короткой дорогой, через вот эту арочку...


Вышла к широкому проспекту, на домах нет никаких названий улиц, в общем, сходу зарулила в гостеприимно распахнутые двери большого магазина одежды и испросила помощи у работающих там девушек. Сперва мы изъяснялись по английски, с полминуты... Диалог оборвался резко: "Пани руска?" - "Да!" )) и меня сразу отвели на пару шагов дальше, к русскоговорящей работнице. "Как мне попасть на Вацлавскую площадь?" - спрашиваю я, тыча в карту. "Э... Вы сейчас на ней находитесь..."
Ну, что ж, у каждого туриста в жизни бывают минуты фэйспалма... Поржала, поблагодарила, убежала.
Нет, ну правда, как можно было понять, что ЭТО - площадь???



А это, кстати, величественный Национальный музей.


Я прибежала так резво, да ещё и по дороге умудрилась найти-таки продовольственный магазинчик (вообще тот ещё квест!), купила бехеровки домой (диалог с индусом-продавцом: "Я ищу бехеровку." - "Вот, пожалуйста. Тебе большую бутылку?" - "Да. Две." - "Ооо, ты милая!.." ))
Так вот, оказалось, что наша группа ещё где-то шопится, так что я походила вдоль "площади", заглянула в "Старбакс" на дорожку, в ларьке взяла на последние кроны банку пива и выцедила её тут же на скамеечке. В процессе - я сидела спиной к тротуару - подскакивает ко мне кто-то сзади (краем глаза видела идущую мимо троицу фриковатых ребят навроде футбольных болельщиков), чмокает в щёчку и уносится обратно к друзьям, под их и мой хохот...)) Ну, знаки такие знаки...
В общем, собравшись наконец, мы ещё пилили дружно до стоянки автобуса, и проходили мимо Ж/Д вокзала. Очень красивый, очень!.. Просто было бы круто приехать в Прагу на поезде. Вышел с вокзала - и практически в центре города...
В общем, до встречи, любовь моя. Нам много о чём надо погулять...

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж, Дорога

---

Прага. продолжение.

Ещё немного гарных хлопцев и дивчин, и людских водоворотов на прекрасной Староместской намнести...












А мы бежим на берег Влтавы, на пристань, где нас ждёт кораблик. Я долго думала, нужно мне это или нет, не погулять ли лучше лишние пару часиков по городу... Но в итоге решила, что в первый раз стоит покататься, я ж таких возможностей не упускаю, к тому же что за пару часов успеешь, да и хавчик искать не надо...
На кораблике нас ждал богатый шведский стол, рюмка бехеровки, пиво... Мы с барышнями и нашими гидами, Еленой (сопровождающей по туру) и Татьяной (по Праге), любовались пейзажами, уплетая вкусняшки. А на обратном пути я поднялась на верхнюю открытую палубу, растеклась на солнце и лениво кайфовала в одиночестве. Неподалёку опять же оказались только гиды, местами с ними общалась.
Движение на Влтаве в погожий день очень оживлённое...)




Стоянка на шлюзе. В этом месте соседствуют три острова - Стрелецкий, Детский и Словянский.








Танцующий дом, да.








А именно с этого холма, говорят, княжна Либуше провозгласила, что, мол, "здесь будет город золотой..."




Национальный театр крышей блестит...


Одна из башень Карлова моста. Всё-таки, пражские башни, эти суровые старушки, очень сильно выделяются на фоне остальной "зефирной" архитектуры...




Толпы доверчивых лебедей. Местные называют их "наши выкормыши", потому что реально выкармливали их зимой, когда они - не знаю почему - не улетели. Ну а правда, чего мотаться туда-сюда, "нас и здесь неплохо кормят..." Наверно они и не летают уже оттого...) Ну да ладно, они всё равно прекрасны и оживляют пейзаж.

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж, Дорога

---

Прага.

Дала себе слово до конца лета закончить эпопею с этим вояжем.
О Праге должно было быть мной написано много, много... Во-первых, первое свидание, во-вторых, так долго я пыталась найти к ней дорогу... Столько просмотрено, столько прочитано... И вот она, вся как есть... Но что хочу сказать - особого трепета не было, было сплошное умиротворение от того, что паззл сложился, все мы здесь и погода великолепна... Информация лилась в уши и оседала где-то за не особой надобностью. Объять необъятное даже не пыталась. Понимала, что времени мало, возьмём, что дают, остальное - на следующий раз... К тому же, моей внутренней опустошённости несомненно способствовало то, что я к тому времени уже трое суток спала не более чем по два часа... Нет, в сон не клонило, усталости не чувствовалось за впечатлениями, просто голова как воздушный шарик...) Потом ещё, кстати, я вообще сутки не спала, и ничего...)
В нашем чешском отеле мы с соседкой по комнате обнаружили перед завтраком возле входа гнёзда ласточек...


Потом немного проехали по Чехии...


...и внезапно въезжаем в город, выходим из автобуса под палящее солнце, поднимаемся на холм и оказываемся в ошеломительной близости от собора Св. Вита...


Разумеется проходим внутрь... Мне действительно нехватало того трепета, что я испытывала, входя в первый раз в Кёльнский собор, или в Нотр-Дам... Но, конечно же, очень величественно...






Осматриваем мельком Малостранские достопримечательности, но вид внизу захватывает куда больше...


Рядом лесистый холм Петршин. И сказочные крыши...


Церковь Св. Николая.




Ныряем в узкие, убегающие с холма улочки, пытаясь на ходу фотографировать и при этом поспевать за гидом...


Домики пестрят отличительными знаками и вывесками


И, хотя уже обрели таблички с номерами, всё так же сохраняют свои старинные наименования, например, "Под золотой подковой"...


За многолюдной толпой маячит впереди башня Карлова моста...
К сожалению, организованные группы туристов вынужденно попадают в столпотворение, ими же и создаваемое. График прибытия-отбытия у всех примерно одинаковый, маршрут тоже ясен... Так что час пик неизбежен. Уже не раз убеждалась, проходя теми же улицами уже сама, в другое время, там становится гораздо тише и безлюднее...




Так что никаких романтичных фоточек Карлова моста. Они есть в интернетике, благодаря фотографам, не поленившимся встать часов в пять утра...)


Речка Чертовка. Из-за недавнего паводка вода во всех встречных реках помутнела.


А вообще там возле мельничного колеса сидит водяной.


Сказочная Прага... Необыкновенная...


Рыцарь под мостом. "Бледно-лицый страж над плеском века - рыцарь, рыцарь, стерегущий реку." Привет, Марина Цветаева.


Пока все загадывают желания у Святого Яна Непомука (русскому туристу лишь бы где-нить что-нить загадать, ко всему прикладываются, всё трут...) я зависаю на краю моста, любуясь дивными берегами.






А потом снова ныряем в лабиринт, уже Староместский. У каждого дома своя история... И не все с хорошим концом...


Вот знаменитый дом "У золотого колодца". Считалось что вода из колодца, принадлежавшего этому дому, неспроста была чище и лучше, чем из других. Ее исключительные качества приписывались вере в то, что в колодце спрятан золотой клад. Однажды служанке, набирающей воду из колодца, показалось, что она увидела к глубине колодца блеск золота. Пытаясь разглядеть, что прячется в таинственном колодце, девушка так сильно наклонилась, что упала в колодец и утонула. Некоторые источники утверждали, что как-то раз при очистке колодца, клад с золотом действительно был найден.(с) И это только одна из его историй...


Кстати, тут на Марианской площади обнаружились в большом количестве юноши и девушки в национальных костюмах, не знаю, было ли это приурочено к какому-то празднику и ли ещё к чему, но они устроили шествие с музыкантами по всему старому городу, а потом танцевали на Староместской...)




И вот она - сердце Праги, бурлящая, светлая и весёлая Староместская площадь... И как бы я ни была подготовлена, она всё равно оказалась не такой, как я себе представляла... Вот уж воистину, нельзя судить о месте по чьим-то фотографиям... Часовая башня Ратуши, пики крыши Тынского храма и памятник Яну Гусу - это далеко не всё, что там ожидает... Огромная площадь, и в каждом уголке что-то происходит, что-то живое... Экскурсионные такси в ретро-стиле соседствуют с цокающими по мостовой лошадками, запряжёнными в кареты, африканские барабанщики - с шотландским волынщиком, еврейские танцы на помосте и кришнаиты стайкой... Оу, и как тут не разорваться на сотню жаждущих ко всему прикоснуться путешественниц...)




Часы Орлой на башне - один из самых узнаваемых симоволов Праги. Несмотря на множество пережитых бедствий, идут уже шестьсот лет...

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж, Дорога

---

Когда ж я высплюсь... Сегодня посреди ночи сон был прерван тем, что кот начал азартно бегать за чем-то, влетевшим в комнату. Я подумала, что это большая ночная бабочка, но послушала шумное трепетание крыльев носящегося под потолком существа и меня осенило. "Мышь! Это летучая мышь!" - патетично сказала я в темноту и проснулась окончательно. Далее был квест по выгону зверька из моего дома, пока кот его не поймал. Открыла балкон, но мышка зависла на жалюзи со стороны другого окна, тоже удачно, там на уличной раме я так и не вставила ещё одно стекло. Вроде как смирно ждала, пока я уроню уберу всю рассаду оттуда, и прочие предметы, открою окно, ну и в общем, под мои подбадривающие "Давай, малышка, лети!" робко всползла на край и упорхнула.
Я вернула всё на место, убрала с пола землю (сколько хаоса от одной маленький мышки!), легла спать. Пять утра. Темно как в три...( Сразу не заснулось. Пришлось вскоре встать и убрать за котом в лоточке. Легла обратно. На улице хлынул дождь. Поутих. Включилась автомобильная сирена во дворе. "Да ладно!!" - не выдержала я... Как заснула, не помню, но поздний подъём не добавил мне бодрости...
Кстати, снилась та же мышка, только я её в руках держала, она как крыска в кулачке, ускользательная такая была...)

@темы: Жызнь

---

Мм, утро началось с жёсткого вмешательства в мой организм... Добровольно пошла на гастроскопию, отдала последние деньги (фигасе у них цены!), но в сущности довольна, ибо доктор не увидел в моём желудке ничего особо страшного, кроме поверхностного гастрита. Про который я и так знала. Ну, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть...) Осталось понять, почему уже месяц этот дурной орган ведёт себя капризно, хотя я уже устала питаться кашей... Раньше так долго он не истерил. Ладно хоть не болит, да и вообще уже по-моему всё проходит. У нас всегда так - пока к врачу прорвёшься, либо всё пройдёт само, либо уже поздняк метаться...

@темы: Жызнь

---

Мюнхен.

Всегда хотела побывать в столице Баварии, но представляла её несколько иначе, конечно... Как-то романтичнее, сказочнее штоле... Впрочем, город красивый, что ещё надо? И очень многолюдный.) Вот только холодно было зверски. Мы все такие летние, из Италии, а тут бац - и тринадцать градусов... Так что особо не до красот было. Жались друг к другу как пингвинчики и тряслись, пока стояли на одном месте. Гид был скучный, провёл туда-сюда почти одним и тем же маршрутом, в общем, мы на центральной площади попрощались с ним и рванули в один из ресторанчиков. Потому что кроме холода, нас ещё и голод одолевал. А вот там блаженство - большие кружки пива и национальная еда, капуста, картошка, колбасы всякие, крендели солёные... Тепло... Официант в народном костюмчике, в шортиках и шляпе с пером...)
Ну а когда мы с барышнями выбрались на улицу, стало намного лучше, даже солнце выглянуло и начало греть как полагается. Так что обратный путь к стоянке Золотой Антилопы был куда приятнее. Хотя хрен знает, каким шестым чувством мы её нашли...)




В плюс не понравившемуся гиду то, что он привёл нас в Хоффбройхаус, старейшую и наверное самую знаменитую пивную. У меня всё время в голове крутился гнусавенький напев Самойлова: "Немало пива выпито в Мюнхенской пивной..." Я тоже хотела там засесть, но оказавшись внутри, просто офигела. Огромный, нет ОГРОМНЫЙ зал, заставленный столами и забитый людьми, гул стоит под сводами невообразимый, какого только народу нет... В общем, страшновато и явно отнимает кучу времени.) Так что мы заценили только туалеты исторического заведения...)


























Очень меня поразила Ратуша на Мариенплац.


Казалось бы, махровая готика, шикарно сохранившееся культурное наследие... А между тем, построена она была в 1867—1908гг. Шикарно я считаю...) Там тоже есть часы на башне и движущиеся фигурки, разыгрывающие сценки...




И милейшая витрина напоследок:

@темы: Жызнь, Мои фото, Вояж

---

Патриотичный перепост.

11.08.2014 в 12:00

Пишет  Diary best:

15 удивительных фото, доказывающих, что Южный Урал - это Новая Зеландия
Пишет  Space.Cat:

Автор: Александр Олексюк 28.05.2014 17:15:57

Сложно найти страну, которая бы находилась так далеко от Урала, как Новая Зеландия. Может быть, именно поэтому все о ней говорят с таким восторгом: райский уголок, место, где снимали «Властелина Колец», пространство лугов, озер и фьордов. Постоянно сталкиваясь со славословиями в адрес этого далекого Средиземья, мы подумали: «А чем хуже Южный Урал?».

Подумали, внимательно изучили фотографии новозеландской природы, и нашли 15 красноречивых аналогий у себя дома. В общем, смотрите – многое, что есть там, есть и у нас.

Озеро Ротойти - озеро Увильды

Остров валунов в НЗ - валун близ озера Кисегач

Горы Касл Хилл - Каменные палатки в Каслинском районе

Скала в НЗ - Шайтан камень на озере Иткуль

Цветочное поле у оз.Текапо - цветочное поле в поселоке Красноармейском

Парк Абель-Тасман - виражи реки Ай

Горячий источник Уаи-О-Тапу - озеро Катай

Пик в НЗ - зимний Таганай

Сказочный Хоббитон - остров Веры

Вид на гавань Акароа - вид на Тургояк

Ночной город в НЗ - Вид на Банное

Персеиды там - Персеиды у нас

Озеро Текапо - Каолиновый карьер

Валуны Моераки - валуны у озера Иртяш

Озеро в НЗ - озеро близ Озерска

hornews.ru/news/reytingi/15_foto_dokazyivayusch...

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: Честно стырено

---

Очень странно было - после мерзопакостного холодного июля у нас враз наступила осень. А сразу за ней лето опомнилось и стало жарко. И вот на улице - деревья жёлто-красные, на тротуарах труха из опавших листьев, и вообще по всему сентябрь... А я иду купаться.
Иду, вопреки тому, что у меня пляж через два дома, полчаса через лес, на пляж более безлюдный. В лесу, кстати, тоже пахнет осенью. Но я не одна такая умная, соседи на пляже всё равно имеются. Плаваю, плаваю, допиваю пиво и ухожу. Скучно одной на берегу долго сидеть, за час, наверное, управилась и домой вернулась.

@темы: Жызнь, Мои фото

---

заместитель председателя комитета России по бюджету и финансовым рынкам Совета федерации Николай Журавлев. Теперь я знаю имя *удака, который предложил государству взимать деньги за выезд туристов из страны. Дабы развивать внутренние направления, ага, сука...
Сделать куклу вуду и сжечь нахер...

@темы: Жызнь

---

Слушайте, вам не кажется, что апокалиптическое будущее наступает как-то слишком быстро и по всем фронтам?.. Я не могу развидеть новости Яндекса, когда включаю комп, а там всё так плохо... От тотального госконтроля до ЧС в мировом масштабе из-за вируса Эбола...
Что за нах?.. Народ, вы как?..

@темы: Жызнь

---

Делала сегодня букет одному дедушке для его болеющей бабушки, "просто чтоб она порадовалась". 65 лет вместе. В 16 лет он на фронт ушёл, два года войны и потом ещё три в армии. Пока собирала цветы он читал мне свои стихи наизусть. Про войну и про себя...
Щемящее чувство в сердце...
Помню, ещё одна бабушка к нам ходила, у неё муж был тоже поэт, тоже войну прошёл... И она нам его стихи читала, тоже простые такие, про жизнь...
Я не понимаю, как так - вот ведь, живы ещё люди, которые видели и пережили весь этот ад, память-то свежа... А бестолковые идиоты уже устраивают новые бойни...
Дорогое правительство отвечает санкциями на санкции, и если нам в общем-то было от них ни жарко, ни холодно, только отдельным "мажорам", то теперь, после такого фака в сторону Европы и США, я даже не знаю, чем они ответят...
Заберите меня отсюда...

@темы: Жызнь

---

Погода прекрасная стала, даже не верится... Кажется, что июль - это просто страшный сон, и сейчас начало лета, и всё впереди...
Но, как бы то ни было, я провела вчера прекрасный день. Яна, милая барышня из Эдельвейса, позвала меня в гости к ней на базу отдыха, где она сейчас проводит свой коротенький отпуск. Они с Илюхой там на несколько дней зависли, плюс их друзья приезжают кто как может. База в сущности не очень далеко - на западном берегу нашего озера, но если в город мотаться, то час туда, час обратно. База - "Огонёк". Та самая, от которой я была в восторге, когда побывала там с Симбелин Ф. Тук несколько лет назад. Там очень хорошо в будни - народу крайне мало, тишина, покой, безмятежность, озеро, лес...
Мы приехали туда часов в десять вечера, после работы, Яна забрала нас с Олей. Тёплый вечер, стол на улице, сосны над головой... Вкуснянское мясо с мангала, алкоголь, полное отсутствие представления о времени... В каком-то часу ночи разошлись по домикам, днём все обитали в домике с "фреской" в виде двух лисичек, а на ночь мы с Олей и Яной отправились спать в отдельный домик в виде бочки, очень забавный. Можно играть в подводную лодку...)
Боги, сколько звёзд было в ночном небе!.. В городе, даже таком небольшом как наш, столько не увидишь...
А с утра было солнце, сверкающее озеро, завтрак на террасе... Оля и Илья спали, ребятки с ребёнком (девочку зовут Каролина) уехали в город, и мы с Яной вдвоём лениво бродили по базе и валялись на дальнем конце её, на деревянных мостках, уходящих в воду... Мимо летали бабочки, стрекозы, в воде сновали мальки, фланировала утка, проплыл ужик...
Весь день что-то ели. Вроде и не голодные, но мангал под рукой вызывает желание всё время что-то жарить...) Хотя бы сосиски.
Потом ходили за грибами. Отойдя буквально на двадцать метров от домика, насобирали огромных подберёзовиков, обнаружили заросли черники, паслись на них...
Вечер в лесу всегда навевает грусть, да и подустала я что-то отдыхать...) Ну и на работу с утра планировалось. Так что часов в девять поехали мы отвозить меня домой. Дома хорошо... Душ... Большая кровать...)
Раньше я легко могла жить в лесу по несколько дней... А теперь? Не первый раз замечаю, что с возрастом всё больше комфорта хочется...) Хотя домик на базе по сравнению с палаткой - вообще благодать...)

@темы: Жызнь, Мои фото, Дорога