Хосспади, вторая вечеринка подряд!.. Моя жизнь изредка становится такой бурной...
Но это нельзя было пропустить. Столько хороших людей наконец собрались в одном месте!.. Упс, я нескромно причисляю себя к ним... Но мои героические девочки, и прелестный мальчик, так редко приезжающий к нам из Питера... Просто невероятно, что мы сподобились собраться...
Надеюсь, завтра утром мне не будет так же плохо, как сегодня... ))) Потому что опять нельзя послать всех лесом, важные дела не терпят моего отсутствия...
Ничего умного не могу написать...
Сочетание глупого веселья и гордости за других людей. Прикосновение к чужой жизни и банальные сплетни. Очень откровенные разговоры ночью на улице возле дома с одной девушкой, у которой мне стоило бы поучиться выносливости...
Там ко мне пришла незнакомая кошка, мурлыкая залезла на коленки, получила свою порцию ласки и внимания и ушла гулять дальше.
Вот что мне в себе нравится - так это то, что всякие кошки считают меня своим другом. Ну или хотя бы достойным общения человеком.

@музыка: 30 STM - From Yesterday

@настроение: %)

@темы: Жызнь

---

Уфф... только что из казино... два часа играла в боулинг... пошла туда только ради одной девочки, так бы отмазалась... много пить вредно... но было довольно весело... шла домой пешком через полгорода под "Benziiiiiiiin" и другие творения дяди Линдеманна... спать, спать...

@темы: Жызнь

---

За что я люблю осень

+10

@темы: Мои фото, Город Оз

---

Неплохая галлюцинация сегодня у меня случилась... Я у себя дома явственно видела пропорхавшую возле меня чёрную бабочку... Красивую, вроде самочки (или самца, тьфу, запуталась...) крапивницы, только без пятнышек...

@темы: Жызнь

---

Посмотрела сейчас один из любимых фильмов - "Трасса 60"... Безумный (вроде "Верхом на Пуле" по С.Кингу) и вдохновляющий. И на любимую тему, про "бойтесь исполнения своих желаний"... )) Я сегодня как раз об этом и раздумываю...
Всем смотреть! Очень позитивно! )

@музыка: Luminor ft. Nik Page - Voices From Outer Space

@настроение: припадочное ))

@темы: Кино

---

Прочитала "Муравьи" Бернарда Вербера. Умопомрачительно!..
Взялась за "Танатонавтов". Хотя мне такое читать низззяяя...

@музыка: 30STM

@настроение: ; )

@темы: Жызнь

---

Old New Rock...

Был у меня любимый рок-фест. Старый Новый Рок. А теперь его нету. Я и побывать-то там успела всего три раза, один - зимой, в Е-бурге, как раз юбилейный, десятый, и может быть последний... Не хотелось бы, чтоб он загнулся насовсем... Потому что альтернативы у него по-настоящему нет здесь.
И на "Волне" он совмещал в себе столь любимые мною вещи - всевозможную музыку и Лес с Озером... Палаточки, нефоры, невероятной мощности колонки на сценах... Организация отличная, оргкомитет авторитетный... Такие легендарные личности этим делом рулили!..
Пажалуйстааа, пусть он снова будет летом на Белоярке...
А ностальгия меня пробила, когда я нашла у себя фотографии домиков с "Волны" прошлого года. Сами за себя говорят... ))

@музыка: Сinema Bizarre

@настроение: осеннее )

@темы: Мои фото, Дорога

---

"ЭМИЛИЯ" ЧАСТЬ II

ЭМИЛИЯ

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Летние ночи светлы и коротки… Катрина как обычно сидит сбоку от меня на стволе вяза, почти лежащего на земле, и рассказывает очередной секрет.
Я чувствую себя лёгкой, невесомой, как пылинка в лунном луче… Мне хорошо здесь…
«Сейчас она появится…» - шепчет Катрина - «Она всегда приходит сюда, ищет своего сына… Баронесса Мюргит жила в замке давным-давно, ещё когда тут полыхали гуситские войны… Она осталась вдовой, с семилетним сыном, но управляла поместьями не хуже мужа.
Вот только характер у неё был ужасный. Вспыльчивая, мстительная, жестокая… Её все боялись, даже мальчик, которого мать должна была очень любить. Наверное, и любила по своему… Но часто наказывала.
Вот и в тот раз, стоило ему закапризничать, когда мать веселилась с гостями на званом пиру, баронесса вспылила, потащила его в подвал и заперла в какой-то кладовой.
Няньки бросались ей в ноги, умоляя выпустить мальчика, но хозяйка сказала, что пусть лучше крысы сожрут непослушного ребёнка, чем он будет продолжать позорить её перед гостями. Под страхом кнута запретила им и близко подходить к дверям… Так что она продолжала веселиться, малыш плакал, потом затих… А утром его нашли мёртвым. Замёрз он или умер от страха, никто не знал, но крысы
успели поживиться свежей плотью…
Конечно, баронесса велела казнить всех нянек и домашних слуг, обвинив их в недосмотре… А сама вскоре окончательно помешалась и однажды выбросилась из окна…
Её склеп – один из старейших здесь… Вот уже не одну сотню лет она ходит по лесу, разыскивая мальчика и добиваясь прощения. Но её ребёнка нет здесь, и никогда не было… Я не знаю, кто её простит…»
- Кэтцхен, а хорошие истории у тебя есть?..
- Конечно… Какие соседи, такие и истории!..


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Он ждал меня на тропе, там, где начинаются границы Города. Неподалёку от надгробия с моим именем.
Сперва я приняла его за одного из обитателей старой рощи, но он пошёл мне навстречу, и сразу стало ясно, что он такой же обычный человек, как я… пока…
Я успела испугаться. Хотя мои чувства и были притуплены гипнотизирующим общением с Катриной и холодом. Ночь выдалась далеко не тёплая, у меня даже в перчатках пальцы онемели, замёрзли…
Впрочем, в свете полной и яркой луны я смогла рассмотреть его и узнать прежде, чем он заговорил. Вернее, попытался. Слова, видимо, разбежались. Если он и прокручивал мысленно свою речь, пока ждал меня всё то время, что я была в часовне, то выдать смог лишь «Э-э, здравствуй… Э-эми… Я тут… Я как бы… Хотел с тобой поговорить…»
Робби Бломм, кажется так его зовут. Я видела его в школе, учится классом или двумя младше меня.
Незаметный такой, я только его белобрысую макушку для себя и отметила. Так что была бы крайне удивлена этой встречей в три часа ночи на старом кладбище… Если бы меня не предупредила Катрина.
Когда пришла её очередь «рассказать секрет», она вместо новой истории загадочно улыбнулась и поведала, что за воротами меня давно кое-кто ждёт. Я начала допытываться, кто это, что это значит, что мне делать, не опасен ли он мне? Она призадумалась, но сказала, что, скорее всего, нет… И попрощалась, не оставив мне выбора, кроме как пойти домой.
Это не значит, что я не удивилась, увидев Робби. Его появление сулило какой-то новый поворот захватывающей истории. Так что я дала ему шанс и после его бессвязного приветствия сказала:
- Я тебя помню. Наверное, у тебя есть причины находиться здесь в столь поздний час. Было бы очень интересно узнать о них…
Белобрысый мальчишка тем временем собрался с духом и ответил:
- Я ждал тебя. Если быть точным, я пошёл за тобой, когда ты вышла из дома, но остался ждать тебя здесь… Я не знаю, зачем ты сюда приходишь, но… Я давно заметил, что ты стала уходить не после занятий в школе, а по ночам. Я не мог не пойти следом. Я всё размышлял, стоит ли… говорить… Но… Я всё время думаю… о тебе…
С этими словами он протянул мне до того мной незамеченную розу. Белую. У меня защемило сердце от жалости к мальчику и от того, как красива эта минута… Забыла и о холоде, и о том, что хочется спать…
Растерялась. Что мне сказать ему? Что делать? Зачем он мне, я знать его не знаю… Мои мысли так далеки от всех этих девчачьих глупостей… Но… Он пришёл за мной в Город Мёртвых с белой розой и долго ждал меня, наверняка мучаясь вопросами без ответов… Он не такой как все, наверное…
И всё же нет, мне нечего дать ему, мне вообще нечего дать кому бы то ни было, даже будь сейчас предо мной Люми, я не нашла бы в себе той любви, что переполняла меня прежде. Так пусто в душе, так холодно… Интересно, где он взял розу? В Гроссен-Идене нет цветочного магазина, наверняка срезал в чьём-то саду…
Поняв, что задумалась слишком надолго, а мальчик ждёт ответа, я со всей возможной мягкостью проговорила:
- Ты зря пришёл. Моя жизнь сейчас такова, что в ней нет места посторонним. Я сама-то едва выживаю в её тесноте… Давай сделаем вид, что этого разговора не было и мы вообще не встречались сегодня.
Наступило самое холодное время ночи, неудивительно, что нас обоих трясло так, что это заметно было со стороны… И всё же стояли не шелохнувшись.
Розу я не взяла, ждала, когда он отступит, пропуская меня по тропе, и тогда, если припустить почти бегом, можно, наверное, согреться.
Робби опустил голову и подозрительно долго молчал. Каким-то шестым чувством я поняла, что мои слова ранили его больнее, чем я думала.
Да это же, пожалуй, истерика, настоящий взрыв под маской окаменевшего лица!..
Мне стало страшно за него, когда я увидела, что он сжимает в кулаке усаженный шипами стебель розы так сильно, что по нему вниз стекает кровь… Я присела совсем близко, проследив взглядом, как редкая капля падает с белых лепестков.
Страх исчез, меня всегда завораживала кровь… Нет, конечно, не всё подряд… Я не имею в виду дурацкие фильмы ужасов или лужицу под размороженным мясом…
Просто бывают моменты, когда кровь – это что-то необратимое, свидетельствующее о хрупкости нашего бытия…
Случайный порез – доля секунды, и вот какая-то целостность разрушена, привычного больше нет, и нельзя воссоздать форму как в пластилине, а в долгие мгновения до вспышки боли я заворожённо смотрю на ранку, которой только что не было и не предвещалось…
Хуже – когда обрывается жизнь, внезапно, неправильно… Авария, выстрел, падение… неважно. Кто-то жил и думал о будущем, строил планы, любил… И в один миг всё так страшно рушится… Обычно окрашиваясь кровью…
В общем-то, меня гипнотизирует не столько кровь, сколько это мгновение перехода от одного состояния в другое, от целого к разбитому, от жизни к смерти, и когда случайно ломается растение или разбивается любимая вещица у меня так же обрывается сердце, так же зависаю вне времени… бывает…
А ещё мне послышался язвительный смех со стороны наблюдающих за нами высших сил. Паззл вернулся ко мне с другими деталями, но с тем же смыслом… Ведь я так же стояла, с повреждённой рукой, потерянная и опалённая стыдом, перед Даутцен…
Пожалуй, всё это длилось недолго – мой транс и сдержанный психоз Роберта – может быть несколько секунд… Потом я протянула руку за цветком.
- …Что ж, теперь я не могу от неё отказаться. А ты псих… Но зато не как все. Пойдём, иначе сейчас здесь будет двумя обитателями больше…
От холода зубы стучали так, что я еле могла говорить. Мы молча сорвались на очень быстрый шаг, через какое-то время немного согрелись.
- Как ты? – спросила я на ходу.
- Нормально.
- Мне нечем перевязать тебе руку. Если будешь вести себя тихо, зайдём ко мне, посмотрим, что с ней.
- Хорошо.
- Ты меня напугал. Всегда такой вспыльчивый?
- Нет. Сам себя боюсь.
Обрывочными фразами мы обменивались по дороге до самого дома. Прокрались в мою комнату, я залила дырки от шипов перекисью водорода, забинтовала ему ладонь, а розу повесила вниз головой у окна, сушиться. Всё равно вазы с водой для неё не нашлось бы…
Потом я поняла, что если сейчас не лягу спать, мой мозг отключится самостоятельно и без предупреждения, поэтому оставила разговоры на будущее и отправила Роберта домой.
Оказывается, он живёт в доме напротив моего. И как я раньше не замечала?..


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Да, тот большой дом напротив. Он почти скрыт за деревьями, но, как сказал Робби, из своей комнаты он может видеть моё окно… Что, собственно, и помогло ему узнать обо мне довольно много…
Мне ничего не стоило после его признания повесить на окно плотные шторы, но я не стала этого делать, как будто говоря ему «меня всё устраивает»… Не каждый день чувствуешь себя картиной в раме. Пусть любуется, не слишком-то много он там и видит…
К тому же это как бы моя благодарность за несколько превосходных мгновений, которые он, сам того не зная, мне обеспечил… Я позвала его в гости на следующий день после нашего «знакомства». Увидев стоящую на моём столе фотографию Люми – я не люблю постеры – спросил, кто это.
- Любимый человек… - ответила я. Он опустил глаза, погрустнел, и я поняла, что он решил, будто я с Люми встречаюсь!.. Ни слова не соврав, я чувствовала себя стоящей на пьедестале… Робби счёл меня достойной быть рядом с Люми!.. Словно – раз! – и создал отдельную реальность, где всё так и есть!.. Это было приятно…Но чтобы его не расстраивать, я подвела черту:
- Он в Берлине. Я не видела его несколько месяцев и, может быть, никогда больше не увижу.
Робби повеселел, а я всерьёз испугалась от такой перспективы насчёт Люми. Срочно, срочно нужно обратно в город! Сколько там всего без меня произошло!.. Но…
Лучше поговорю в ближайшее время с Катриной, может быть, она что-то посоветует…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Стояла прекрасная августовская ночь, луна освещала лёгкие облака, кроны деревьев и крыши, рисуя сказочную картину лёгким контуром… Я не пошла в Город Мёртвых. Я гуляла с Робби.
Не знаю, как так вышло, но вопреки моему намерению не встречаться с ним, мы проводим вместе уже не первый день. Я позволяю ему держать меня за руку… Да что там, пожалуй, я позволила бы ему всё, сама себе удивляясь…
Вероятно, до сих пор я просто не понимала, как мне нехватает любви. Быть кому-то нужной. Быть любимой. Быть идеалом.
Робби наверное никогда ещё не подходил так близко к девушке, он не отваживается и на поцелуй, а я уже почти жду этого… Не понимаю, ведь я вроде бы к нему равнодушна…
Всё, что я к нему испытываю – это благодарность. За то, что я ему нужна… Но почему-то слегка волнуюсь перед встречей. И мне небезразлично, как я выгляжу. Не понимаю.
Он как будто пробуждает меня от прекрасного сна, и я ещё не проснулась настолько, чтобы что-то чувствовать… И не хочу просыпаться. Ощущения, которые мне наиболее известны – это боль, безысходность, тоска…
Я почти не слушаю его, когда мы идём рядом и он что-то рассказывает. Я слушаю себя… Мне нравится тепло его руки. Но ночью я вернусь к холодным плитам древнего склепа, к совсем другой, моей настоящей жизни...


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Я показала ему свою любимую дорогу до развалин замка, слушала его рассказы о том, куда бы он хотел поехать и кем стать…
Я ходила с ним по улицам вечернего Гроссен-Идена, но ни шагу не сделала ему навстречу, потому что по-прежнему не чувствовала никакой влюблённости…
Я была у него дома, и немного больше узнала о нём…
Старенький компьютер есть только у его старшего брата, у Робби – книги на полках почти до потолка. На почётном месте – Майринк, Стокер, Борхес, Лавкрафт, Эверс, По, Кинг… Я начала уважать этого мальчика… Хотя, кого я обманываю? Уважать я его стала после белой розы в Городе Мёртвых… Но теперь я хотя бы понимаю, что это не случайно.
Нас видели вместе мои одноклассники, наверное, мальчику достанется издёвок от них... Ему всё равно.
Он смотрит на меня так, будто в его руках какая-то драгоценность, и он сам ещё в это не верит… Мне льстит его отношение, но я начинаю чувствовать себя неловко. Принцесса Даутцен приняла бы всё как должное, но я – не она, я не такая замечательная, как он обо мне думает… Я особенная только в том, что меня выбрала Катрина...
Рассказываю ему о Даутцен, но он слушает, похоже, только потому, что может из этих рассказов узнать что-то обо мне.
Я испытываю странное мазохистское желание их познакомить.
Жеребёнок, хочешь увидеть Пегаса?..
Если он встретится с Даутцен, он забудет обо мне.
Она определённо покорит его, он не сможет её не полюбить и тогда поймёт, почему я её люблю. Её.
Поймёт и простит моё к нему отношение…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Мне кажется, что я насквозь вижу всех, кто здесь живёт. Я среди них вырос, все всё друг про друга знают… Это невыносимо. Ты – самая загадочная из всех, кого я видел… - его монолог становился интересным и я вынырнула из своих размышлений.
- Просто ты не видел почти ничего. Я показала бы тебе тот мир, где выросла я, но, боюсь, это тебя испортит… Впрочем, это так заманчиво – посмотреть, как тебя изменит мой Берлин…
- А Гроссен-Иден изменил тебя?
- Нет. Он – нет. Но вот Город Мёртвых… - …стоп, это не для него.
- Что ты там делаешь?..
- Я не могу тебе сказать. Знаешь, ты единственный из местных жителей, с кем я так общаюсь за последние полгода… С кем я разговариваю вообще за последние три недели. Возможно, это что-то значит, но не проси от меня слишком многого… Что хочешь, только не о Городе. Потому что всё, что я скажу, правдой не будет… Я сама ничего не знаю…
- По-моему, тебе нужно отвлечься… Гулять на кладбище – не самое полезное занятие… Да ещё по два-три раза в неделю…
- Мне больше ничего не нужно здесь.
- Ты любишь свою мать?
- Почему ты спрашиваешь?
- Я никогда не видел вас вместе…
- Я не умею любить людей. Тех, кто слишком близко, кто пытается хозяйничать в моей жизни… Было бы лучше, если б она жила в Австралии. Так со всеми. Только Даутцен – исключение. Она мне нужна рядом.
- Мне, значит, тоже лучше уехать в Австралию?..
- Не знаю… - ответила я. Честнее было бы сказать, что, скорее всего, не поможет. Робби милый, но создан не для меня. В нём нет этой утончённости, таланта, какого-то творческого сумасшествия, которые меня неизбежно привлекают… За его спиной нет чёрных крыльев, он почти обычный человек. Почти – потому что какая-то тяга к иной жизни в нём есть.
Запертые двери подсознания, за которыми таится что-то страшное.
Он говорил о вспышках ужасной всепоглощающей тоски, когда кажется, что в мире ему нет места и лучшее, что он может сделать – это уйти из жизни немедленно…
Знакомо…
- Знаешь, зачем я ношу эти браслеты? – кожаный с изящными клёпками на левой и несколько металлических на правой. – Не только потому, что они мне нравятся. Они что-то вроде предохранителя. На меня тоже нападает такое острое нежелание жить, и если я снова схвачусь за нож, нужно будет их снять, это даст мне немного времени и я, возможно, успею подумать ещё раз… - чёрт, почему я с ним так откровенна? Нашла, кому выговориться?.. Пытаюсь поразить его своей сложной натурой?..
- Снова?.. – переспросил Робби. И я, ужасаясь собственной откровенности, сняла браслет и показала ему длинный продольный шрам на запястье.
- Не смогла. И не советую. Впрочем, когда рассудок отключается и остаются одни эмоции, даже собственные советы ничего не значат…
Он промолчал и вдруг совершенно неожиданно обнял меня, прижав спиной к своей груди. У меня из глаз почему-то хлынули слёзы, но я только покрепче вцепилась в его руку, чтоб не отпускал…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Давай уедем отсюда?.. – предлагает он. – В Берлин? Сбежим от всех?.. У тебя там друзья, тебе будет легче… Я не могу видеть, как ты день за днём уходишь в себя…
- Я всегда такая была.
- Нет, весной я видел тебя грустной, раздражённой, задумчивой, даже счастливой, а теперь ты всегда равнодушна ко всему… - настаивал Робби. - Ты больше не смотришь по сторонам, когда идёшь по улице.
- Ты видел меня счастливой в Гроссен-Идене?.. – насмешливо перебила я.
- Да, ты гуляла в наушниках…
- Я и сейчас без них не хожу. Я не равнодушна. Музыка – единственное, что помогает мне выжить…
- Поедем в Берлин!..
- Глупенький, это невозможно… Нужно слишком много денег. К тому же, хотя я и не люблю свою мать, я понимаю, что кроме меня у неё никого нет. Как я её оставлю?..
- Я не могу объяснить, но вижу, что тебе нельзя здесь оставаться… Может быть, на уик-энд? Я договорюсь с отцом, он даст мне денег…
Соблазнительно, но маловероятно…
Или я просто боюсь вернуться? Обнаружить, что всем хорошо без меня?.. Даутцен так давно не звонит…
…В ночь накануне начала занятий в школе я иду в Город Мёртвых и ищу Катрину. Рассказываю её мои новые секреты, возвращаюсь под утро, замёрзшая…
Школа, обязанности, люди, уроки… Да, мне всё безразлично…
Волнует одно: когда начнётся зима, станет слишком холодно, снег выдаст мои следы, вырастут непроходимые сугробы – как я смогу приходить в Город Мёртвых?..
А не приходить – не смогу…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Кэтцхен, почему ты почти всегда рассказываешь что-то жуткое?
- Потому что тебе слишком хорошо здесь, потому что тебя любят эти деревья, потому что ты любишь этих ангелов – кстати, ты ещё не знаешь, как вот этому отбили его каменные крылья… В общем, для равновесия. Чтобы ты видела не только хорошие стороны.
А когда ты вдруг сомневаешься в своей любви к Городу, я рассказываю что-то радостное. Про тех двух влюблённых, например, которые встретились здесь спустя двадцать лет разлуки и одиночества, чтобы навсегда остаться вместе…
- Да, они милые… Но правильно ли это всё?.. Навсегда – не лишком ли страшное слово..?
- Таково было их желание. Даже перед алтарём они не произносили слов «покуда смерть не разлучит нас», потому что не хотели разлучаться навсегда.
- Ей было легче ждать его здесь, чем ему оставаться там?..
- Конечно. Но это не значит, что она не страдала. А теперь они не страдают оба. Чем плохо?
- Вечность может надоесть. И что тогда?..
- Увидим…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Совершенно неожиданно я, вернувшись под утро, столкнулась в доме с нашим соседом сверху. Он зажёг свет в холле – неяркий светильник – оглядел меня, веточки лесного бересклета в моей руке, и спросил, прежде чем я прошмыгнула к себе:
- Где бродишь-то ночами? Не в Городе ли Мёртвых?..
У меня перехватило дыхание, но я не стала отпираться, просто пожала плечами. Старик производил впечатление слегка помешанного. Нет, он был вполне сознателен, но у него была какая-то своя, странная логика. Или не было вовсе.
- …Я, признаться, думал, ты бегаешь ночами на свидания с какими-то мальчишками, с тем же младшим Бломмом, вроде в его сторону всё уходила… - заговорил он, присаживаясь. - Считал тебя дрянной девчонкой. А ты, оказывается, в Городе Мёртвых пропадаешь…
Я медленно разувалась, прислушиваясь. В конце концов остановилась, прислонившись к стенке. Старик говорил, будто бы даже и не ко мне обращаясь, как голос за кадром, как герой книги…
- Что ж, это я понимаю. Никто сейчас не понимает, а я понимаю. Когда я был маленьким, к кладбищу все относились иначе. Побаивались мы, чувствовали что-то… Оно было особенным, не таким, как другие кладбища… Будто зовёт всё время… Да не всех.
Интересно, изменился ли Город-то?.. Я там не был уже лет двадцать. Последние годы хоронят на новом месте, а пройти так далеко ноги уже давно не позволяют, из дома уже почти не выхожу…
А тебя, видать, что-то там зацепило?.. К кому тебе там ходить?.. Разве что к малышке Кирст, остальные-то родственники на новом лежат.
- Что за малышка Кирст? – поинтересовалась я, чувствуя, как от волнения немеет лицо и всё тело. Очень уж старик проницателен…
- Помнится, её последнюю в старом Городе Мёртвых и похоронили… Потом война, а после неё кладбище уже было с другого конца… Ах, как я плакал, когда она погибла… Даже и представить не мог, сколько смертей ещё придётся перенести… Она-то была первой, да и не в этом дело… Девочка была одной из нас, своей… Мы дружили, как всякая детвора с улицы. Я, мои братья, мальчишки и девчонки Кирстов, соседские дети… Ваша семья тогда была большая, а после войны осталась только Мария, младшая…
- Моя бабушка???
Картинка в голове начала складываться из кусочков… Я плохо знала бабушку, её девичья фамилия мне и вовсе неизвестна… Но судя по всему, будучи детьми они с этим господином Майером дружили, играли на улицах Гроссен-Идена… В дрожь бросает при осознании, что с тех пор прошёл почти целый век, что все уже умерли, жив только этот несчастный старик…
- Да, твоя, чья ж ещё… Я сам двадцать шестого года рождения, а она младше всех была, наверное, с тридцать второго… Так что я больше дружил с Катриной, она мне почти ровесница была… Везде с нами, мальчишками, бегала. Лет двенадцать ей было, когда случилось несчастье…
Искал её весь город, а нашли мы, наша ватага… Она лежала недалеко от дороги, под откосом, в зарослях цветов. Вся в кровоподтёках, израненная… Что за изверги её убили, так и не узнал никто. Много тогда негодяев по земле болталось, бунтовщики всякие, солдатня, бездомные… Сороковой год… Могли и за сумку с едой жизни лишить.
Я больше никогда в жизни не плакал так, как над ней тогда… Малышку весь город жалел.
Помню, такой ещё грех на душу взял – тоже, видать Город Мёртвых повлиял… У Катрины пёс был, почти с пелёнок при ней, уж так её любил, что недели через две-три после того, как её похоронили, сам помер, прямо возле её могилки и околел, не желал оттуда уходить…
Нас с братом так поразила эта преданность, что мы решили пойти на преступление и тайно, вечером, зарыли пса там же, рядом с ней, чтоб, значит, не разлучать…- старик замолчал, не то задумался, не то заснул.
…Я же после этих слов едва стояла на ногах… По лицу льются слёзы, сказать ничего не могу, лихорадочные мысли в голове скачут…
Ведь я же могу рассказать ему всё, рассказать, что Катрина и её пёс и по сей день вместе, здесь… Но он не поверит, подумает, что я издеваюсь… А если б и поверил, не стало бы ему от этого хуже?.. Видимо, он уверен, что Катрина Кирст сейчас в раю, что только там ей место и только там ей может быть хорошо…
Интересно, а в рай пускают с животными?.. На кладбище-то вот нельзя…
И как же теперь всё становится ясно!.. То, что, Катрина одна из всех заговорила со мной, что я чувствую в ней что-то родное, что моя дорога вообще прошла через Город Мёртвых… Мы принадлежим к одной семье и нам легче общаться…
- Ну, не реви, не реви… К бабушке-то ходишь? К деду? На новом кладбище, конечно, скучнее, но ваши все там, кого война не раскидала… А Город Мёртвых ты оставь, нечего туда так часто бегать…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
- Кэтцхен, я знаю, кто ты… Ты и я… Мы…
- Родственники?..
- Почему ты мне не сказала?..
- Это изменило бы что-то?..
- Ты только поэтому заговорила со мной?..
- Тебе так важно знать ответ?..
- Да, ответь мне!
- Ты задаёшь не те вопросы… Впрочем, мне было интересно, как ты узнаешь сама. Успокоилась?..
- Прости… Старик… То есть… прости… Да, времени прошло много, он уже очень стар, а ты… В общем, он мой сосед. Твой бывший друг. Забыла, как его зовут… Он всё рассказал мне. О том, что, с тобой случилось…
- Ты об этом?.. – она слегка развернулась ко мне и вместо Катрины я увидела окровавленную, неживую девочку. Прежде чем я успела испугаться, образ исчез. Она грустно улыбнулась:
- Я не питаю иллюзий. Я знаю, кто я. Рано или поздно, я уйду отсюда, как другие. Но пока… Я рада, что мы вместе.


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
…Я лежала в больничной палате, смотрела на листок календаря с надписью «13 ноября» и пыталась собрать воедино свои воспоминания…
Здесь такая маленькая больница, всего три пустующие палаты, одна дежурная медсестра, старенький доктор… Убогая мебель, давно некрашеные окна, накрахмаленная постель…
Что я здесь делаю?.. Наконец исполнилось моё желание и все оставили меня в покое?..
Я помню морозный сумеречный вечер, Город Мёртвых. После очередной ссоры с матерью я примчалась туда прямо-таки вне себя… Помню, как выглядывала сквозь облака луна и серебрился снег, тонким слоем покрывший всё вокруг и сгладивший все знакомые очертания…
Я не помню, виделась ли я с Катриной, был ли там кто-то ещё. С кем я говорила? Кажется, ходила по лесу, кого-то искала. Кого же, если не её… Но нашла ли?..
Кажется, плакала в одиночестве и хотела, чтоб Город забрал меня навсегда… Не разрываться между ним и другой жизнью…
Я помню, как мертвенно тихо было в старенькой часовне и как я, успокоившись, безвольно засыпала.
Потом помню как меня тормошили, уводили – там был Робби и незнакомый полицейский – а я отбивалась и в слезах звала Катрину, кричала, что хочу к ней, звала Даутцен… Вспоминается, как сон, сумбурно и нереально…
В больнице мне сказали, что я могла замёрзнуть насмерть, что я провела в лесу около двенадцати часов…
Составляя картину из чужих слов и своих воспоминаний я пришла к выводу, что когда с утра мать не нашла меня дома, она всполошилась и, зная про Робби, пошла к нему. Не найдя меня нигде и помня, в каком состоянии я убежала из дома, обратилась к полицейским. С одним из них Робби сразу поехал в Город Мёртвых, они кое-как отыскали меня и увезли в больницу.
Кажется, что всё это было не со мной.
Что я делала там всю ночь..?

Я незаметно заснула, а когда проснулась, рядом сидел Робби. Видимо, пришёл прямо из школы, не заходя домой.
- …Ты должна мне всё рассказать.
Всё?.. Мальчик, ты сочтёшь это моими выдумками…
Кто поверит рассказу о жизни в Городе Мёртвых?..
Но… Если со мной что-то случится, пусть хотя бы кто-то будет знать о ней…
- … Это лучшее место, где я бывала… Те шутники, Герман с приятелями, думали, что напугают меня, посмеются, поставив там надгробие для меня… Но смеялись мы с Катриной… Потом уже, когда она с Вольфгангом встретила меня …
Рассказ мой был сбивчивым, но Роберт узнал почти всё, что знаю я.


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Старик с верхнего этажа умер. Тихо, во сне. Я узнала об этом вечером, после школы. Его уже увезли. Моя мать сидела на кухне с двумя соседками и обсуждала похороны, которыми займётся муниципалитет.
Родственников у старика не нашлось. Мать хотела бы получить во владение весь дом, её интересовал вопрос завещания, наследников, законы и расходы.
- Можно ли похоронить его на старом кладбище, в Городе Мёртвых? – спросила я, встав в дверном проёме.
Женщины замолчали, переглянулись.
- Нет, это невозможно. Там давно никого не хоронят. Оно закрыто.
- Но он хотел этого, - я почти не лгала, знаю, что это так, хотя напрямую он мне ничего не говорил.
- Откуда ты знаешь? – вмешалась мать, - ты же с ним даже не здоровалась.
- Я говорила с ним. Пожалуйста, пусть сделают исключение…
- Нет, дорогая, - твёрдо сказала соседка, – невозможно.
- Не такая уж я и дорогая… - вполголоса ответила я и ушла. Стало тяжело на душе. Ничем-то я не могу им помочь…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *


…Я всё больше засыпаю… Меня всё меньше в этой реальности с её серыми холодными днями, недовольными учителями, старым домом, безликими людьми…
Раньше ссоры с матерью, разговоры с Даутцен по телефону или общение с Робби меня будто бы пробуждали, вызывали какие-то эмоции… Теперь всё тускло и скучно…
Даутцен звонит так редко, она почти забыла про меня… Я должна была очень волноваться из-за Люми, но глаза мои сухи, а сердце не отзывается никак…
Я хочу весны, но не знаю, переживу ли эту зиму…
Нет сил ходить на почтамт и проверять электронную почту. Зато мне больше не нужен плейер, чтобы слышать музыку… Она вся во мне.
Мать говорит, что на меня жалуются учителя – я совсем забросила учёбу.
Доктор говорит, что у меня анемия и мне стоит лечь в больницу.
Робби говорит, что я могу часами сидеть молча, глядя в никуда, ни на что не обращая внимания… Говорит, что однажды сидел так со мной рядом часа три, а я будто спала с открытыми глазами.
Возможно, так и есть…
Во снах я вижу Город Мёртвых…
Красивая девочка лет двенадцати срезает чёрные розы…
Позеленевшие от времени плиты уходят под землю…
Каменные ангелы укоризненно смотрят на меня…
Кто-то лихорадочно стискивает меня в объятиях, хлопают двери, слышатся тревожные голоса…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Меня разбудила ворона. Большая и чёрная, она сидела на ветке прямо возле моего окна и хрипло каркала. Потом шумно улетела.
На улице было не солнечно, но так светло, как бывает только от свежевыпавшего снега. Я постояла у окна, завернувшись в одеяло, полюбовалась на заснеженные деревья. Посмотрела на окошко Робби… Где он, интересно?.. Я не видела его с… не помню какого дня. Со вчерашнего? Или ещё дольше?
Мой самоотверженный рыцарь, я должна тебе больше, чем могу дать…
Улица манила свежим сладким воздухом, я неспеша оделась и вышла во двор, смахнула снег со скамейки и села. Похлопав по карманам, убедилась, что забыла взять плейер.
Что-то изменилось в мире. Стоило сесть и подумать, что не так…
Гроссен-Иден готовился к Рождеству и наверняка выглядел как красивая открытка… Но при этом очень захотелось в Берлин – к витринам магазинов, кондитерским лавкам, сияющим огнями площадям, к шумному водовороту людской жизни…
Наверное, мой организм просто поборол наконец какой-то вирус, температура спала, оттого я и чувствую себя так хорошо. Наверное, я, болея, всё время спала – все последние дни слились для меня в один бесформенный сумрачный сон, когда, просыпаясь время от времени, не можешь понять, утро уже, день или вечер…
Я успела вернуться в свою комнату, накраситься, слушая любимую музыку, когда зазвонил телефон и я кинулась отвечать на позывной моей Даутцен…
- Привет, малышка! – услышала я в трубке. – Как ты? Впрочем, ладно, выходи скорее на улицу, мы подъезжаем!
- Что?.. – опешила я. В ответ раздался длинный звук автомобильного клаксона. Причём я услышала его не только в телефоне, но и донесшимся с улицы…
Машина подъехала к моему дому. Даутцен выскочила из-за руля и мы встретились где-то посреди сугроба со счастливым визгом, смехом и объятиями… Я долго не могла разомкнуть рук, уткнувшись носом в рыжий мех её смешной шубки, и твердила, что я не верю, что мне это снится, что я ни за что не проснусь… Он в ответ смеялась и целовала меня в щёки, в нос, в губы…
Потом я увидела, как из её машины выбирается Робби. И его старший брат… «Не-е-е-ет!.. Это всё-таки сон...»
И всё же мне это не приснилось.
Уже потом, когда мы сидели и разговаривали в доме, я с Даутцен, Робби поодаль, и моя мать, вернувшаяся с работы, я смогла наконец осознать, что жизнь меняется.


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Мне рассказывали историю, в которую я просто не могла поверить…
Оказывается Робби решил, что я буквально нахожусь при смерти. Скорее всего, повлияло на меня сочетание развившейся анемии и серьёзной ипохондрии – психического заболевания, истощившего организм вполне физически… Во всяком случае, так авторитетно высказался наш доктор.
Робби счёл, что мне, как переливание крови, срочно нужна положительная эмоциональная встряска. А поскольку я бредила только Катриной и Даутцен (и иногда – Люми), он вызнал у матери всё, что мог, о моей берлинской подруге, обратился за помощью к своему брату – чтоб не растеряться в городе и уж наверняка найти её, и они вдвоём поехали в Берлин на поезде.
Даутцен весьма удивилась визиту двух незнакомых юношей, но, выслушав Робби, отнеслась к его истории очень серьёзно. Быстро уладив кое-какие дела, она решила следующим же утром ехать ко мне, благо у неё появилась своя машина, и братьев Бломм она конечно же предложила подвезти домой. Через всю страну…
И вот она здесь, косится на меня и на Роберта, и я понимаю, что он рассказал ей всё, как есть, не утаив ничего… Конечно, у них было время поговорить обо мне…
А Робби так смотрит на меня… Он прекрасно понимает, что спас меня, но потерял… Не могу смотреть ему в глаза…
Прямо-таки чувствую, как он сидит, слушая разговор между Даутцен и моей матерью, твердит про себя: «Я знал, что так и будет, я знал, на что иду, я знаю, ради чего всё…» и пытается сдержать тёмную волну своих эмоций…
Разговор касается непосредственно меня.
Даутцен доказывает, что мне необходимо срочно вернуться в Берлин. Что она отправит меня на обследование в клинике, где сама проходит практику как студентка медицинской академии. Что я смогу вернуться в свою прежнюю школу и закончить учёбу там. Что я смогу жить вместе с ней в хорошей квартирке, которую она снимает в центре города.
Я не знаю, как она это делает, но она убеждает мою мать отпустить меня.
Возможно, та напугана моим недавним состоянием и соглашается с мнением медиков.
Возможно, ей уже не страшно оставаться одной в Гроссен-Идене, её жизнь здесь несомненно налаживается.
Возможно, судьба решила дать мне ещё один шанс.
Всё происходит как во сне. Они идут собирать мои вещи, потому что на следующий день мы отсюда уезжаем. Я сажусь рядом с Робби.
- Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал, - шепчу я ему на ухо, и в первый и последний раз сама целую его.
- Хочешь пойти со мной в Город Мёртвых?..
- Нет! Тебе нельзя туда!.. – он прямо-таки подскочил от моих слов. Я покачала головой:
- Догадываюсь, если честно… Но я должна… Мне нужно хотя бы попрощаться… Я и Даутцен попрошу пойти со мной. И она не откажется, мы давно собирались это сделать. С тобой или без тебя, но я пойду туда. Хотя мне хотелось бы, чтобы ты пошёл тоже. Хотелось бы, чтобы ты знал: то, о чём мы говорили – не плод моего воображения…
- Всё так серьёзно?.. Почему только сейчас?.. Почему?
- Не знаю…


***********************
Едва начало смеркаться, а мы уже шли по тропе к моему Городу Мёртвых. Я держала за руки и Робби, и Даутцен.
И рассказывала про девочку Катрину и её пса Вольфганга, про тех, чьи имена исчезли из моей памяти, как сами они исчезают в рассветной мгле, про их трагедии и ошибки, но мало, так мало, лишь то, что удавалось вспомнить. Рассказывала отстранённо, будто про персонажей книги или фильма, будто узнала о них только от своего уже покойного соседа.
И тем не менее все понимали, что это не так.
Может быть, не верили мне до конца, подозревая проявления шизофрении… Но хотя бы не говорили этого вслух.
У рассыпающихся ворот Города моё сердце заколотилось от волнения. Что я, собственно, скажу Катрине?!.
Но…
Мы довольно долго ходили в потёмках среди деревьев, статуй и склепов, были в часовне, но нигде, нигде – ни звука, ни движения, ни ощущения… Ни Катрины, ни кого бы то ни было из вечно держащихся поодаль призраков…
Никого. Пустой Город. Я ничего не понимала. У моих спутников мысль о шизофрении, видимо, окрепла окончательно…
И только уходя уже обратно в Гроссен-Иден, хлюпая носом, я заметила, что Робби…улыбается. Развернула его к себе, вгляделась в лицо.
- Что-то хочешь мне сказать, Роберт?..
- Я… Я думаю, всё будет хорошо… - он ушёл от ответа, а через несколько шагов я и сама всё поняла.
Там, где стояла имитация надгробия с моим именем, было пусто. Покопавшись в снегу, я нашла только разбросанные обломки плиты.
Всё, Эмилии Браун больше нет в Городе Мёртвых…
- Это ты… - осенило меня, я ухватилась за Робби, не удержавшись на ногах. – Это ты!..
Но что мне делать – ударить его?.. Благодарить?.. Какое наитие сподвигло его на этот поступок?.. И кто мог бы сделать для меня больше, чем он?..
Это было больно. Больнее, чем уезжать из Берлина.
Наверное, Даутцен по-настоящему поверила Робби лишь когда увидела, как я рыдаю в снегу… Они вдвоём, поддерживая меня, довели до дома. Под конец я уже успокоилась. Всё кончено. Следовало понять это ещё утром. Город меня отпускает. Я должна отпустить его тоже.


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
На следующее утро я, избегая долгих прощаний, отправилась начинать новую жизнь.
Даутцен, гордо сидя за рулём, увозила меня безо всяких сомнений. Единственную остановку мы сделали возле школы. Пришлось зайти туда, чтобы забрать мои документы.
На своих одноклассников я даже не обратила внимания. Зато они, собравшись на парапете, вовсю глазели на нас.
Я уже сидела в машине, когда увидела стоящего в стороне Робби. Мы долго смотрели друг на друга, прощаясь.
«Подойди…» - мысленно просила я.
«Нет…» - словно отвечал он, не сводя с меня глаз.
«Прости…»
Гроссен-Иден скрылся за поворотом лесной дороги, а я всё сидела, обернувшись, и не могла сфокусировать взгляд.
Пока Даутцен нежно не повернула меня лицом вперёд…

@темы: Моя графомания

---

"ЭМИЛИЯ" ЧАСТЬ I

Всё лето я неторопливо писала один рассказик, так, время от времени... Наконец мне надоело и я решила официально его закончить. А чтоб не было соблазнов впихнуть туда что-нибудь ещё, оставляю его здесь. )))

ЭМИЛИЯ

Несколько дней назад в Городе Мёртвых появилось надгробие с моим именем. Эмилия Браун, 15.06.1992-15.06.2008, покойся с миром, вот что на нём написано. Самое интересное, что мне и умирать-то не пришлось для этого.
Почему я вообще упоминаю сей факт? Пожалуй, потому лишь, что это красиво, это интригующе. В последнее время в моей жизни прекратились подобные вещи - красота, интрига, волнующие ощущения...
Пожалуй, в какой-то степени жизнь моя пресеклась с переездом из Берлина сюда, в Гроссен-Иден. Жалкая провинциальная деревня, выродившийся средневековый городок, даже от главной достопримечательности - замка - остались одни развалины...
Поначалу я была в таком отчаянии, что не могла ни есть, не спать, часами слушала музыку, глядя в потрескавшийся потолок, просто умирала в тоске. И тогда мне в утешение было дано узнать о Городе Мёртвых. Так местные зовут свое древнее кладбище, и, что любопытно, никто не может мне ответить, почему так повелось, откуда сие почтительное название, если в своей обыденной жизни никто особого почтения кладбищу не оказывает.
Никакого священного трепета к вросшим в землю каменным склепам, чугунным крестам и мраморным ангелам под вековыми липами. Для них это просто старое кладбище, туда не ходят, ибо все новые и посещаемые могилы находятся на другом, дальнем конце изогнутого полумесяцем погоста.
И только я каждый день, вернувшись из школы и наскоро пообедав, шла в Город Мёртвых, с музыкой в наушниках бродила по маленьким аллеям, очертания которых едва угадывались в этом кленово-липовом лесу, упивалась красотой и уединением...
Это стало Моим Местом, примирившим меня с необходимостью жить в Гроссен-Идене. Даже мои друзья, оставшиеся в городе, позавидовали мне. Или, может быть, Даутцен написала мне это в качестве утешения.
Даутцен, моя лучшая подруга, единственная ниточка, связывающая меня с прежним моим миром, в котором всё было иначе... Большой город, удивительные люди, безумные концерты, вечеринки только для "своих", принадлежность к моему сообществу, и возможности, возможности, возможности...
Всё позади. Дела в городе шли плохо, мать осталась без работы и жить как раньше не представлялось возможным. Честно говоря, я смутно помню, как оказалась здесь, ведь я до последнего не верила... Квартира продана, мы с матерью в этом пасторальном городишке, в старом доме, оставшемся после смерти бабушки... И только Даутцен не забывает меня, пишет и звонит мне каждую неделю.
Я чувствую себя церковной мышью - у нас нет даже компьютера, и чтобы проверить свой электронный почтовый ящик, я хожу на почтовое отделение.
Здесь не знают, что такое Интернет-кафе. Скоро это закончится... Я найду работу и сама заработаю себе на ноут-бук.
Здесь не знают, что такое неформальные субкультуры, их сообщество - это соседи по улице. Скоро это закончится... Я буду работать много, чтобы получить наконец возможность ездить в Берлин хотя бы один-два раза в месяц, к моим друзьям. Я даже прощу им моё забвение. Я их понимаю.
Здесь не знают, кто такие готы. Когда я иду по улице, одетая и накрашенная так, как всегда ходила в городе, в лучших традициях готической эстетики, люди за моей спиной переглядываются и крутят пальцем у виска. Мы настолько чужды друг другу, насколько это возможно. Скоро это закончится... Как только жизнь наладится и я обрету самостоятельность, я немедля покину это место.
Вот только как мне теперь оставить Город Мёртвых?..
Я знаю там почти каждую тропинку, каждую фигуру, полустёртые имена на плитах звучат для меня реальностью... Смогу ли я променять истинную готику на прежнюю, часто поверхностную, вызывающую и придуманную?..
Вот уже шесть недель я изучаю это место. Что, конечно, не укрылось от глаз местных. И когда я, как обычно, после школы, где я особо ни с кем не разговариваю, добралась до окраины кладбища, ступила под сень деревьев, где просёлочная дорога раздваивается в направлениях старого и нового Города, моё внимание привлёк новый камень.
Грубо отёсанный, видимо, неудачная заготовка. И надпись не вырезана, а написана краской на деревянной табличке, скорее всего, прикреплённой на клей. Эмилия Браун, и всё остальное... Грубая детская работа.
До чего ж мне повезло, что один из моих задиристых новых одноклассников - сын работника мемориальной конторы... Этих недоразвитых юнцов видимо очень задевают мои манеры, но я не обращаю на них внимания.
Скорее всего, они в этот момент сидели где-то в соседних кустах и давились от смеха, думая, что уели меня, столь непонятно заигрывающую с Тьмой, Смертью и Хаосом...
Что ж, долго смеяться им не пришлось. Я улыбнулась сама и принялась выравнивать символическую оградку "места погребения" из придорожных камней. В конце концов кому ещё доверить уход за собственной могилой?..
На следующий день я принесла корзинку выкопанных в лесу ландышей и посадила их под своим надгробием.
Стало довольно симпатично, хотя мне, влюблённой в мраморных плачущих ангелов, всё это казалось похожим на могилку собачки, не больше. Но чтобы насладиться впечатлением, произведённым на одноклассников, хватило...
В их глазах читалась уверенность в моём безумии…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
По ночам в этом доме бывает жутковато. Старая двухэтажная хибара в тишине поскрипывает и вздыхает. Я здесь долго не могу заснуть, лежу в постели, вслушиваюсь в шорохи, гадая, крыса ли то пробежала под полом, голуби ли завозились на чердаке... Иногда старик, занимающий второй этаж, начинает бродить по комнате прямо надо мной, и все половицы скрипят и скрипят, пока я не проваливаюсь в сон...
Наличие собственной комнаты не слишком радует. Всё равно это чужое место. Обветшавшее, грязное, требующее ремонта...
Мать постоянно говорит о том, как мы оклеим комнаты новыми обоями, поставим пластиковые окна, заменим электропроводку и заведём разную бытовую технику... Не понимаю, неужели она и не думает о возвращении в город?.. Я не собираюсь задерживаться в этом доме, поэтому мне всё это не интересно.
Хотя есть некое сожаление - сад и большие деревья за окном, тишина, прелесть живой природы… И можно представлять себя владелицей старинного особняка, соседкой призраков, героиней чёрно-романтической истории в стиле Майринка или Эверса... Таких ощущений никогда не будет на наших готических вечеринках...
Видимо, я повзрослела. Хотя я всё так же мечтаю о том, как однажды в распахнутом окне появится силуэт вампира-аристократа, который унесёт меня с собой и сделает своей принцессой... Ну или хотя бы какой-то живой "тёмный ангел" протянет мне руку...
Люминор... Моя недосягаемая звезда... Любой девочке надо кого-то любить, и редко кто влюбляется в соседа по парте или парня с бензоколонки... Я понимаю, откуда весь этот трагизм, израненное сердце, я знаю, что нас таких много, слишком много, но ничего поделать не могу. Когда я вижу его, только одна мысль отчётливо читается в голове: "Люминор... он прекрасен..." Это как пароль и отзыв, у меня нет для него других слов. Он прекрасен...
И тут же стилетом под рёбра вонзается мысль, что судьба моя не расщедрится на такой дар, я не заслуживаю ничего подобного, я растворюсь в этом сером мире, я умру в безвестности, и в моей смерти не будет ничего красивого, меня не будет оплакивать возлюбленный, и я не буду лежать в расцвете лет на ложе из белых лилий и чёрного бархата...
Нет, какие-то посторонние люди будут распоряжаться моим телом, скучно и просто зароют меня даже не под любимыми липами, а там, на перекопанном новом кладбище, меня - непонятую и не любимую никем девчонку, или меня - замученную серостью и бытом тётку, или меня - одинокую старуху...
Что, что мне нужно сделать, чтобы мир увидел во мне личность?.. Чтобы не проходил миг за мигом, год за годом так бессмысленно?..
Возможно, я так цепляюсь за свою прежнюю компанию, потому что верю - они не дадут мне растаять, исчезнуть, лишиться красоты, и, как минимум, потому что знаю - каждый из них готов положить мне розу на грудь и поцеловать безжизненные губы... Господи, если я умру, пусть это будет красиво...
Слишком часто я плачу по ночам в последние недели... Будто чувствую, что время моё не исходе, а я так и не получила того, чего хотела...
Завернувшись в одеяло, я перебралась за письменный стол, зажгла свечи, достала папку, где лежало начатое письмо для Даутцен и возобновила мысленный разговор с подругой. На чёрный лист бумаги ровно ложатся белые строчки - такая у нас с ней традиция - этот процесс, мне кажется, может быть бесконечным...
"...Что слышно о Люми?.. Знаешь, сегодня я так страстно мечтала показать ему Город Мёртвых... Провести его по моему лесу... Знаешь, там нет ничего страшного, там очень спокойно и красиво... Приезжай ко мне, я так жду тебя... Я заперта здесь как в плену... Приезжай скорее..."


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
...Что-то невероятное подхватило и закружило меня накануне вечером, какая-то непонятная, но прекрасная история началась вчера в Городе Мёртвых...
Я задержалась там до вечера, просто задремала на нагретом солнцем мшистом пригорке под раскидистым дубом, а когда проснулась, лес уже утопал в сумерках и был полон людей...
Но то были не местные селяне, а бесшумные, легко ступавшие по траве, увлечённые какими-то своими делами и неслышными разговорами, похожие на призраков личности...
Нет, это был не сон, я видела их силуэты среди деревьев, смотрела с холма, а пока спустилась и подошла ближе, в темноте уже никого не осталось.
Очень озадаченная, я побрела домой, и тут меня окликнули: "Эми!.." Оглянувшись, я увидела на каменной дорожке девочку лет двенадцати в простом сером платьице. Возле неё стоял большой лохматый беспородный пёс.
- Мы тебя проводим?.. - Они с моего молчаливого согласия двинулись рядом. - Меня зовут Катрина. А это Вольфганг. Мы видели, как ты здесь гуляешь. Тебе нравится?..
Она была очень доброжелательна и, слово за слово, завязалась необременительная беседа. Пёс просто умница, девочка мила, как куколка, и очень вежливая. Мы дошли до ворот и Катрина остановилась.
- Здесь надо попрощаться. Но мы ведь скоро увидимся? Ты придёшь к нам завтра?
- Если мне ничего не помешает, то конечно приду...
Я сделала несколько шагов по дороге, оглянулась. Позади никого уже не было. Впереди светились огоньки Гроссен-Идена.
Конечно я спросила у неё, что это за людей я видела в лесу. "Это жители Города Мёртвых," - ответила она. - "Твои соседи..."


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Возможно, у меня какой-то прогрессирующий аутизм, но мне ничего не хочется с этим делать, пусть будет, как будет. Я всегда была чужой в своей семье, не такой как они, мне не о чем говорить с собственной матерью, я редко улыбаюсь, только своим друзьям, и мне нет никакого дела до окружающих... Похоже, моё равнодушие родилось вперёд меня...
Впрочем, мне с собой не скучно и у меня есть любимая музыка. И когда мать настойчиво предлагает мне познакомиться с одноклассниками, найти себе здесь подруг, запомнить по именам всех соседей, чьё любимое занятие сплетничать друг о друге, я просто не понимаю - зачем мне это?.. Нет ни малейшего желания.
Кое-как сдав экзамены, я даже тех одноклассников, которых успела узнать, забыла до окончания летних каникул. В этой маленькой школе все на виду, нет параллельных классов, казалось бы, ничего не мешает мне стать одной из них… Нет, они мне не интересны, мыслями я вся в Берлине… Вероятно, скоро я ограблю местный банк и сбегу туда…
Иногда меня мучает совесть из-за того, что я не могу быть поддержкой для матери. Хотя она быстро вписалась в гроссен-иденское общество, теперь вот сетует на меня всем окрестным тётушкам... Те и рады перемывать мне косточки, довольны, что собственные отпрыски у них нормальные... Ненавижу!..
И тем не менее, мать постоянно упрекает меня в том, что я от неё дальше, чем чужие люди... Да, жаль, но такова судьба. Мы живём в разных мирах.
Сегодня я шла по улице, снова расстроенная тем, насколько же здесь всё традиционно и глухо - просто невозможно найти работу, все места заняты, а на подработку меня не берут, заявляя, что мне нужно думать об успешной учёбе... Я вроде как ещё ребёнок...
Позади меня какое-то время шли несколько одноклассниц, а моя обычная защита от внешнего мира - тёмные очки на пол-лица и музыка в наушниках - наполовину пала, у плейера села батарейка, и я вынужденно слышала их болтовню... О, никогда я не встану в один ряд с этими никчёмными созданиями...
А потом мне навстречу попался местный пастор. Несомненно, ему уже давно известно о нашем приезде, но до сих пор мне удавалось благополучно избегать этой встречи. Лицо у него простецкое, вроде бы даже добродушное, но что-то в его глазах говорит о том, что внешность его обманчива.
Что, пастор? Что вы на меня смотрите как ястреб на червяка?.. Хорошо, что серебряный крест на ошейник нацепила, может, защитит...
Крестик он оценил, остальное тоже. "Здравствуй, Эмилия!" Не старайтесь, пастор, я так чувствительна к лицемерию... Выжидательно смотрела на него и молчала.
"Скажи-ка, сколько тебе лет?" - "Шестнадцать". - "Ну-ну, славно..." - с этими словами он неожиданно потрепал меня по щеке. Меня передёрнуло - ненавижу чужие прикосновения - он усмехнулся, на том и разошлись.
Интересно, предаст он меня анафеме на ближайшей проповеди или как?..
...До позднего вечера я ходила из угла в угол, дожидаясь, пока мать заснёт, и наконец, одевшись потеплее, пошла в Город Мёртвых. Мне оказалось гораздо проще уходить из дома по ночам, без лишних вопросов и чужих глаз. Матери об этих прогулках знать и вовсе не надо. Она о многом в моей жизни не знает, даже о том, что я пыталась однажды покончить с собой...
Ночь выдалась лунная, я всю дорогу любовалась сияющими полянами и бегущими вдали облаками, подсвеченными голубоватым светом.
...Из-под зарослей бересклета меня встречать вылез Вольфганг. Лохматое чудо... Они все здесь выглядят удивительно, как существа из плоти, но в то же время неопределённо, будто видишь их уголком глаза. Никаких светящихся полупрозрачных фигур, но, сколько ни вглядывайся, втиснуть их облик в рамки окружающей материальности не удаётся.
Никакой ветер не способен поколебать шерстинки этого пса, но когда он встряхивается и настораживает уши, мне кажется, я могу его обнять и потрепать по голове, кажется, что он живой... Нет, я не прикасалась, ни к нему, ни к кому-то другому из них.
Бессмысленно пытаться сделать это, они иные, я только причинила бы им неудобство...
В темноте пёс, не первый раз выступающий в качестве моего проводника, повёл меня в глубину леса. Там, где сходятся заросшие аллеи, стоит развалившаяся часовня, маленькая и изящная. Здесь, как я теперь знаю, больше всего любит бывать Катрина.
Как-то так вышло, что лишь с ней я могу общаться, видимо, она в этом заинтересована. Остальных я вижу мельком, они не стремятся ко мне.
Тоже мне, «говорящая с призраками»… Интересно, а есть ещё люди, знающие секрет Города Мёртвых?..
Катрина не отвечает. Лукавая девочка редко говорит что-то определённое, но… мне хорошо с ней…
У меня была мысль узнать о ней побольше, но её надгробие я не нашла, возможно оно не сохранилось или скрыто зарослями, а потом мне стала неприятна сама мысль стоять над её могилой, знать, что там лежат её останки… Нет, я принимаю её как живую… Она рассказывает мне туманные истории о своих соседях.
Жаль только, что её рассказы тают в моей голове как льдинки в бокале, как сны, о которых с утра думаешь, что точно не забудешь, а к вечеру не можешь вспомнить никаких деталей…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
У меня такое ощущение, будто Катрина знает всё о всех своих соседях, как будто они при всём желании ничего не могут скрыть друг от друга… А скрывать есть что…
Впрочем, девочка с лёгкостью выдаёт мне все их тайны в обмен на мои секреты.
- …Видишь ту даму?.. Она была очень набожной. А после того, как побывала в Чёрном лесу, стала ведьмой…
- Где это – Чёрный лес?..
- По ту сторону холмов, на востоке. Однажды они с мужем решили срезать дорогу и пошли через лес, который всегда считался нечистым местом. Местные жители его побаивались и старались туда не заходить. А эти двое не поверили и сунулись в чащу по тропе. И вскоре потеряли её в сумерках…
Позже они рассказывали, что несколько часов провели в ужасном страхе – деревья в темноте словно ожили, шумели и раскачивались, пытаясь схватить их, вороны с карканьем носились над головами, чёрные тучи опустились совсем низко, под ногами зачавкала трясина, а потом разразилась гроза и между раскатами грома они слышали вокруг себя какие-то дьявольские голоса и хохот…
Совсем в беспамятстве они выбрались из чащи, и чем ближе они подходили к окраине леса, тем светлее становилось. В поле, как они рассказывали, стоял в это время ранний вечер, солнце ещё не село… Им повезло – по дороге вдали двигалась телега с сеном, они её заметили и поспешили к ней, так и попали к людям.
После этого случая оба сильно переменились. Женщина стала задумчива и скрытна, а её муж, видимо, устыдившись своего страха в лесу, всё хорохорился и доказывал всем вокруг, что не так уж он и испугался этого Чёрного леса… Через год, убедив себя самого, он пошёл в этот лес один. И больше его никто не видел.
А женщина эта перебралась в Гроссен-Иден, где окончательно стала ведьмой. Жила затворницей, творила заклятия и участвовала в чёрных мессах…
Здесь она тоже ищет одиночества, и Город может дать ей его…


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Лето заканчивается, я не понимаю, куда исчезает время, живу в полусне… Иногда звонит Даутцен, и тогда моя жизнь как будто бы фокусируется, обретает чёткость и смысл. А потом я снова погружаюсь в себя…
Механически совершаю какие-то действия, что-то говорю, делаю работу по дому, читаю книги, сразу же забывая о чём идёт речь…
Внутри меня беспросветная тьма и свет, озаряющий путь, подобный узкому клинку, внутри меня смятение и покой, я чувствую себя утлой лодчонкой в штормовом океане, внутри меня музыка, музыка словно наркотик…
Я бодрствую ночами, а потом сплю до обеда, это раздражает мою мать, но её крики меня мало волнуют. В своём уютном коконе я как бы изолирована от всего.
Иногда я просто гуляю в окрестностях города, особенно люблю холм, где стоял когда-то замок. Древние камни всегда притягивали меня неимоверно…
Раньше я жалела, что я не экстрасенс, не могу видеть прошлое и слышать истории, которые старинные вещи так хотели бы рассказать нам. Теперь я спокойна, у меня есть больше, чем у других людей. Мне есть кого слушать в волшебные ночные часы. Когда погода хорошая и я знаю, что меня ждут, я ухожу в Город Мёртвых.


* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Пёс легонько бежал впереди, время от времени оглядываясь на нас и дожидаясь. Катрина вела меня в глубину леса, на самую окраину Города, или дальше.
Перед ней непроходимая чаща расстилалась тропинкой, я шла следом, то и дело уклоняясь от ветвей или отводя их руками. Казалось, что если Катрина сейчас исчезнет, я сама никогда не смогу выбраться из этих тёмных дебрей…
Стиснув зубы, я пыталась не обращать внимания на комаров.
Мы вышли из леса к речке. Сразу стало светлее. Небо, усыпанное звёздами, простиралось над холмами. Картина крадучись проделала ещё несколько шагов и остановилась рядом с Вольфгангом поближе к каким-то кустарникам.
Я уже хотела было спросить, что всё это значит, но она, опередив меня, жестом попросила молчать и зашептала:
- Там, видишь, над рекой…
На самом высоком холме, нависшем над водой, сидел какой-то человек. Разглядеть его получше я не могла, он был шагах в ста от нас, я видела только его силуэт.
- И что?.. – так же шёпотом спросила я.
- У него есть очень большой секрет. Никто не может его разгадать.
- Расскажи?
- Давай вернёмся немного назад, к лесу, не хочу, чтобы он меня заметил.
- Тогда зачем мы его искали?
- Посмотреть…
Мы отодвинулись назад и, не упуская из виду фигуру на холме, устроились на узловатых корнях старого дерева на краю леса.
- Не так давно, ещё когда моя мать училась в приходской школе, - стала рассказывать Катрина, – забрёл в эту школу один бродяга-иностранец. Сказал, что хотел бы подработать, что он художник. Показал, как умеет рисовать. Его и взяли расписать стены в классах. Некоторые из библейских сказаний изобразить в картинах.
Вот он в положенный срок работу закончил, все ходили смотреть, удивлялись, очень уж хороши были изображения… Всё как договаривались, Святой Иосиф с Девой Марией, Моисей у моря… Но в одной из трёх комнат художник нарисовал что-то страшное, как видения из ада. Дьяволы, чудовища… Сказал, что для воспитания полезно и устрашение тоже. Содержатели школы не стали с ним спорить. Стена и впрямь внушала трепет.
Дело было летом. Художник за всё время, что жил в Гроссен-Идене, ни с кем почти не общался, ел что придётся, спал в кладовой, работал как одержимый. А получив расчёт, сразу исчез из города. Никто не придал этому значения. А потом начались странные вещи. Когда дети занимались именно в этой комнате, с нарисованными позади чудовищами, у многих кружилась голова, кто-то задыхался, иногда у кого-то шла носом кровь, тело покрывалось волдырями, случилось даже два или три припадка падучей…
Пока не поняли, что к чему, пока не поверили… Двое учеников умерли от неизвестной болезни.
После этого все кинулись искать злополучного художника, но бесполезно. Все его работы в классах закрасили несколькими слоями краски, даже те, библейские, хотя рядом с ними ничего такого плохого не случалось.
Со временем история утихла, люди успокоились. А художника стали замечать то тут, то там в Городе Мёртвых.
А странность в том, что никогда он не становился одним из нас. Здесь нет ни имени его, ни креста, ни его самого. Тень, одна лишь тень, никогда не приближается, и все держатся от него подальше. Не живой. Не мёртвый.
…Я снова вгляделась вдаль. На гребне холма никого не было. Когда успел исчезнуть?.. Мы ведь разговаривали, глядя на него…
Ох, где ещё будет так захватывать дух?.. Уж точно не в сонном дневном Гроссен-Идене…



* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Любимая игра Катрины - "расскажи секрет" - для меня оказалась чем-то вроде исповеди, облегчающей душу.
Возможно, сатана долго над этим смеялся - исповедаться мёртвой девочке...
Рассказать кому и поселиться в психиатрической клинике?..
Нет, я воспринимаю всё происходящее в Городе Мёртвых с благодарностью - наконец в моей беспросветной жизни есть что-то, чего нет больше ни у кого, нечто восхитительное и невероятное. Я так дорожу этим, так боюсь спугнуть это волшебство, что не обмолвлюсь никому, никогда. Не подведу Катрину. Только если приедет ко мне Даутцен - о, пожалуйста, силы высшие, пусть она приедет... пусть она приедет... - я хотела бы, чтобы она разделила со мной эту историю. Хотела бы, чтобы она тоже увидела Их. Я знаю, ей можно доверять...
Днём я рассуждаю примерно так. А ночью, встречаясь с Катриной, я принимаю всё как есть. Девочка стала мне так близка... Как младшая сестрёнка. Да, что-то между нами, чего мне всегда нехватало в семье... Я только днём вспоминаю, что она призрак или что-то вроде того.
Сегодня я взволнована и мысли мои крутятся всё об одном... Я в отчаянии, время и пространство не помогли мне совладать с моими эмоциями... Мне приснилась Даутцен. Я проснулась вся в слезах. Во сне мои ощущения были такими яркими и отчётливыми, и в то же время я понимала, что просто сплю и вот-вот всё закончится пробуждением, и это было так обидно... Мы целовались... И это было прекрасно.
...Весь день я думала о Даутцен. Растревоженное сердце никак не желало успокаиваться. Я не видела её уже почти пять месяцев. Она так далеко, у неё своя жизнь, а я в ней где-то на периферии... Я так по ней скучаю... А расстояние между нами нисколько не охладило, а наоборот, всё обостряет мои чувства...
...И когда Катрина, устроившись рядом со мной на древней скамье в часовне, снова лукаво предложила: "Расскажи секрет?.." я поняла, что готова поведать ей всё.
Ни одному человеку... Только ей. Она не выдаст меня, и не полезет грязными пальцами в душу. Она именно то, что мне нужно.
- В Берлине у меня осталась подруга. Мы знакомы уже пять лет. Я люблю её... Не так, как это обычно бывает с друзьями... Она притягивает моё сердце, как магнит. Мне почти ни с кем не было так хорошо, как рядом с ней...
- Она знает об этом?
- Думаю, нет. Пока я жила в городе, я не осознавала... Только потом начала понимать, уже здесь. Да и то призналась самой себе не сразу... А теперь, стоит о ней подумать, внутри только тоска и страсть... Нет, я не скажу ей ничего. Но мне так нужно с ней встретиться...
- Как вы познакомились?
- У нас были общие друзья. Сложилась одна компания. Даутцен старше меня на два года, но никто об этом не вспоминает. Она настоящая готическая принцесса, несмотря на очень светлые волосы... У неё большие голубые глаза, изящные черты лица, хрупкая фигура... Все мальчики без ума от неё, но всё это никак не портит её характер. Она не задаётся. Она очень решительна и в то же время романтична. Она спасла мне жизнь...
...В памяти сами собой, будто кинофильм, всплывают эпизоды прошлой весны...
Моё счастье растворилось в воздухе, как дым; я рассталась с любимым человеком, потеряла многих друзей, и почти в то же время умерла моя любимая кошка, которая была мне роднее всех членов семьи. Я чувствовала себя никому не нужной, очень тосковала и каждый день убеждалась, что мир прекрасно без меня обойдётся. Жизнь была мне как пытка, а никто этого не замечал. И однажды я взяла в руки нож для резки бумаги...
Боли я сперва никакой не почувствовала. Просто когда из раны хлынула кровь - я никогда прежде настолько не травмировалась, чтоб видеть такое - я очень испугалась.
Страх накрыл с головой, страх, что я всё сделала неправильно и упустила какой-то свой шанс... Помощи ждать было неоткуда, но я сообразила позвонить Даутцен.
Она примчалась невероятно быстро. Любой другой на её месте зашёлся бы в крике, отругал бы меня нещадно, устроил бы истерику... А она, найдя меня сидящей в луже крови и безуспешно зажимающей рану, бросилась ко мне, обнимая со словами: "Маленькая моя! Держись, всё будет хорошо... Всё будет хорошо..."
Перемотав мне руку бинтом, она быстро вытерла с пола кровь, чтобы мама ничего не заметила, отвезла меня на такси в больницу, сидела рядом, пока мне накладывали швы, защищала меня перед вовсю ругавшим меня врачом, мол, я была крайне расстроена и не понимала, что творю...
Я молчала. Не то чтобы была в шоке - ясно ведь уже, что опасности больше нет, а что дура, так это я и раньше знала... Просто мне было ужасно стыдно. Если б только можно было избежать больницы...
Поначалу стыдно было за свой поступок - глупая бессмысленная выходка, детская по сути обида, на пустом месте... А потом стыдно было перед всеми за то, что струсила, не смогла. Вот если б у меня получилось свести всё к логическому концу, мне бы не пришлось смотреть в глаза этим врачам, Даутцен... Ничего не исправила, легче не стало, чувствовала себя полной неудачницей. Стыд был всеобъемлющим чувством в то время...
Я никому никогда не рассказывала об этой истории, хотя не всё зависело от меня... И всё же почти никто не знает о шраме, который всегда спрятан за широким чёрным браслетом. Даутцен тоже молчит об этом.
В тот день она из больницы привезла меня к себе домой, мы позвонили моей матери, сказать, что я ночую у подруги, потом мы лежали в её кровати, она меня обнимала и говорила: " Малышка, не надо, не торопись туда... Всему своё время, не нарушай ход вселенских часов, это будет так нехорошо... Я тебе обещаю, скоро всё наладится, ты найдёшь нечто, ради чего стоит жить, всё будет прекрасно..." Я молча плакала, но всё понимала. Наверное, тогда Даутцен и стала для меня больше, чем другом...
Её обещание оказалось не пустыми словами. Всё наладилось... Конечно, я осталась такой же депрессивной и замороченной, но вместе нам удавалось действительно хорошо проводить время. Кстати, тогда же она повела меня на выступление "CB", где для меня открылась новая страница жизни - в ней значительное место было отведено Чёрной Чайке, Люми...
- ...Но это уже совсем другая история...
Как-то незаметно для себя самой я рассказала всё это Катрине, моей благодарной слушательнице. Удивительно. Полегчало.
- Ты рассказала мне больше, чем один секрет, - улыбнулась девочка. - Ты такая расточительная... Ладно, тогда с меня тоже два секрета.
Игра продолжается, раз за разом...
- Эми, ты мне тоже очень нравишься. Ты такая хорошенькая, будто куколка. Белое личико, чёрные локоны, и глазки так красиво нарисованы, и эти ноготочки в чёрной краске, и эти твои наряды... Я тебя люблю как новую куклу. Если б ты только не взрослела... Нам бы долго не наскучило быть вместе... Но я думаю, что тебе нужна твоя Даутцен. Думаю, ей ты тоже нравишься. Почему она не приедет к тебе?..
Какой болезненный вопрос...
- Не знаю, Кэтцхен... Не знаю, почему она ко мне не едет...

@темы: Моя графомания

---

Остальное...

@музыка: Three Days Grace

@настроение: радикальное %)

@темы: Мои фото, Творения рук моих

---

Знакомьтесь! )))

Вот мой сосед по комнате... )) Лучше б им, конечно был реальный Джетсам, но, за неимением того, этот тоже неплохо вписался... ))

@темы: Мои фото, Творения рук моих

---

:-)

Сегодня во сне у меня в голове назойливо крутилось:
"This tunnel just goes on and on and on
Repeating, repeating, repeating…
Can someone just let me out - it keeps,
It keeps repeating, repeating"(с)
Прямо-таки замучилась та я, которая была во сне. И тут меня разбудило. И эти строчки звучали в голове уже наяву! Кошмар. Полдня маялась... ))

Или вот ещё приелось:
"There's no regrets
Why's love and hate
Always a step ahead what's left.
Caught in betrayal,
We failed.
Je ne regrette rien.
We failed, we failed, we failed...
Je ne regrette rien."(с)

Некоторое время назад я приставала к людям с вопросом: "Если бы у тебя была возможность, ты изменил бы события своего прошлого? Или ты ни о чём не жалеешь?"
Всё это вытекало в длинные дискуссии о жизни, об "эффекте бабочки"... А ещё иногда скаладывалось впечатление, что отвечая однозначно, человек говорит мне неправду.
Я так завидую тем, кто ни о чём не жалеет...
Хотела бы так же. Но... Дайте мне машину времени - я не раздумывая понесусь перекраивать сваё прошлое... Даже с риском сделать всё хуже. Потому что есть ведь какой-то шанс сделать и лучше... Я лично в это верю...
Не то чтобы моя жизнь была так ужасна. Местами очень даже нравится. И всё же были ошибки (в принципе, не катастрофические, по вселенским масштабам прямо-таки ничтожные... но иметь их в багаже неприятно). Опять таки, хочу сбычу мечт! )
А большинство говорит, что не стали бы ничего менять...

@музыка: Rammstein

@настроение: обыкновенное

@темы: Жызнь

---

Некоторые улыбки настолько своевольны, что прогнать их с собственного лица не представляется возможным... Приходится идти в толпе посторонних людей и лыбиться... ))
Я купила "ToyZ". Выполнила свой гражданский фанатский долг... ))) Уфф...
Только-только, пять минут назад, вернулась из Е-бурга. Вполне себе было приключение! И, что важнее, свидание - пусть и короткое - с моим любимым. Городом. Он великолепен!.. Поражаюсь каждый раз как вижу.
Сейчас нет времени пускаться в подробности - почти два часа ночи, а в семь утра мне надо быть в другом милом соседнем городишке... Так что следует красивым пируэтом лететь в кровать, иначе завтра я встану зомбём. И тогда всем вадагам хана! )

@музыка: TH

@настроение: *__*

@темы: Жызнь, Екатеринбург, Дорога

---

…Берёшь гитару,
И к чёрту сон.
Не в эти ль звёзды
Ты был влюблён?
Любовь как сон,
Забыл, но вот
Глаза прикрыл –
И он идёт…

Прольётся песней
Твоя тоска.
Вот жить бы снова…
Да нет, никак.
И в страшных сказках
Твоих – тебе
Смерть смотрит с лаской
На нас с небес.
Ночные звёзды –
Её глаза…
И к чёрту слёзы,
И тормоза…

@музыка: Rammstein

@темы: Мои стихи

---

Красота прям неземная.

@музыка: CB - The Way We Are

@настроение: Т_Т

@темы: Честно стырено

---

Дом Масок

Вот, наткнулась сейчас... Это он! Художник - какой-то Стефен Фабиан... А в окошечко из дома я смотрю. Просто не прорисована... )))

@темы: Честно стырено

---

Оть, наконец руки дошли к себе притащить... Абсолютно гениальные картинки!

22.09.2009 в 00:59

Пишет  бабкина Кошка:

Улыбнуло)))

20.09.2009 в 00:49

Пишет  Catty15:

вот здесь

Коты и кошки
немного про котов



У котов есть хвост. Если хвост трубой - к морозу.


У котов есть хвост. Если хвост баранкой - к урожаю.


У котов есть хвост. Если хвост морковкой - к зайцам.


Те, кто не любит котов - собаки.





Женские коты называются кошками.


Коты и кошки очень похожи друг на друга. Чтобы хорошо различать котов и кошек лучше всего быть котом или кошкой.


Обычно у котов не бывает аллергии на кошек.





Коты отлично умеют плавать. Многие из них ходят в тельняшках, как матросы. Не понятно, зачем им бояться воды.


Коты совсем не умеют петь, однако в марте их посещает вдохновение.





Все коты умеют летать. Летают коты сверху вниз.


Все коты умеют лазать. Лазают коты снизу вверх.


Самое тяжелое у кота - лапы. В воздухе коты всегда разворачиваются лапами вниз.





Если кота долго кормить, настоящего бегемота из него все равно не получится. Бегемотов надо выращивать в воде.


Весной некоторые коты едят траву, как коровы, хотя и не родственники.


Голодных котов не бывает. Если кот притворяется голодным, он ест хлеб.


Некоторым кажется, что коты днем спят, а ночью гуляют. На самом деле коты спят и днем, и ночью.





Если кот просыпается, значит, его пора гладить.


Не глаженный кот лучше не кормленного кота.


Сытых котов не бывает. Если кот притворяется сытым, значит, он уснул.


Котам снятся очень хорошие сны. Поэтому просыпаются они только во время еды.


Коты охотно играют в футбол, но их все время удаляют с поля.


Любовь котов к рыбе безответна.





Коты - существа ужасно скрытные. Спят и думают: как бы напакостить.


Коты - существа ужасно скрытные. Спят и думают: как бы поесть.


Коты - существа ужасно скрытные. Спят и думают.





Все коты себе на уме. Едят и думают: как бы поспать.


Все коты себе на уме. Думают, а о чем непонятно.


О лечебных свойствах котов ходят легенды. Котам невыгодно их опровергать.

Источник1 Источник 2

@музыка: 30STM

@настроение: хех...

@темы: Честно стырено

---

Стучу метлой по компутеру, пытаюсь выгнать из Интернета этот "тормоз экономического прогресса"... Здоровенный попался, не боится...

@темы: Жызнь

---

Ян научил меня делать маленькие картинки! Ня, блин! ))) Не знаю, насколько у меня это правильно получается, у него было как-то по-другому, но это уже что-то...

@темы: Мои фото

---

So just show me your toyz,
I want to be your choice (c)