В переплётах сырого ненастья,
В удручающей тяжести лет
Забывает витражных дел мастер
Свой монашеский строгий обет.
И по звёздам, затоптанным в лужи,
Отправляется в сонный покой,
Забывая, кому он был нужен,
Забывая, кто он такой.
Не встречаются взглядом с ним люди.
Мало кто так же может смотреть.
Разве что сумасшедшие судьи,
Или боги, познавшие смерть.
Он уходит за светом далёкой
И давно отгоревшей звезды.
Оставляя всё богово – богу.
Оставляя сердце пустым.
В гулкой тьме тонут памяти своды.
А о чём теперь помнить, скажи?..
Но какой же он хочет свободы,
Разбивая свои витражи?..
В удручающей тяжести лет
Забывает витражных дел мастер
Свой монашеский строгий обет.
И по звёздам, затоптанным в лужи,
Отправляется в сонный покой,
Забывая, кому он был нужен,
Забывая, кто он такой.
Не встречаются взглядом с ним люди.
Мало кто так же может смотреть.
Разве что сумасшедшие судьи,
Или боги, познавшие смерть.
Он уходит за светом далёкой
И давно отгоревшей звезды.
Оставляя всё богово – богу.
Оставляя сердце пустым.
В гулкой тьме тонут памяти своды.
А о чём теперь помнить, скажи?..
Но какой же он хочет свободы,
Разбивая свои витражи?..